Афоня, или Путешествие тверского купца Никитина к Древу желаний - [53]

Зигмунд и Карло ели молча. Каждый был погружен в свои не очень веселые мысли.

— Ас-саляйм-алейкуму!

Товарищи обернулись и увидели, дервиша, который выпростался на полянку из цепких береговых кустов.

— А ты, кто такой? — вскочил на ноги Карло и принял боевую стойку.

— Бедный дервиша мой, — запищал странник, как будто испугавшись. — Ходима туда, ходима сюда, во славу Аллаха. Видима костер горит, люди добрые сидят, думана, дай подойду погреться-мана…

— Иди уже погрейся, божий человек, — позвал Зигмунд. Он ведь был русский медведь, хоть и имя носил иноземное, но по русской традиции никому не мог отказать в приюте.

Однако Карло этот визитер не очень понравился. Что-то в его облике было не то, что-то напрягало иезуита в фигуре дервиша, манере держаться, а скрытое за капюшоном лицо так вообще вызывало массу подозрений. Вот, что он физиономию прячет?

А Зигмунд тем временем уже протянул копченую рыбину странствующему мусульманскому монаху.

— Ешь, на здоровье, — пригласил он бродягу к костру. — Чем, как говорится, богаты, тем и рады.

Дервиш жадно схватил кусок окуня и, не открывая лица, принялся за еду. Его жилистая рука заносила щепоть в раструб капюшона и возвращалась уже пустой за новым куском. Пусть поест человек, раз голоден, не жалко.

Поужинав, компания разместилась вокруг костра и скоро уже все трое храпели, завершая этот день, который принес столько неожиданных поворотов.

Поспать удалось недолго. Как только на Ганг опустились сумерки, так в джунглях начался какой-то переполох. Складывалось такое впечатление, что в кущах схлестнулись две армии обезьян и теперь рвут друг друга, издавая при этом жуткие крики. Причем крики эти становились все ближе и ближе.

Зигмунд, Карло и дервиш только и успели вскочить на ноги, как оказались окруженными странными существами. Это были синие фигуры с головами тигров. У каждого супостата в мощных руках блестел меч. Хищные глаза по-кошачьи светились в темноте.

— Ракшасы, — молвил дервиш.

Ракшасы

Два кольца крутились в противоположных направлениях. Малое, образованное Зигмундом, Карло и дервишем переступало по часовой стрелке, а круг побольше из ракшасов, крутился в против хода времени сторону.

Кто-то должен был первым устремиться в атаку. И им оказался дервиш. Он скинул свой огромный халат, под которым оказался облегающий тело черный наряд, подпоясанных ремнем с мечом в ножнах. И тут до Карло дошло, что это был вовсе не дервиш, а посланник Старца горы — ассасин, который раньше представал перед ними в образе джайна, а теперь вот и дервиша.

Ассасин закрутился волчком размахивая своим посохом в одной руке, и ятаганом в другой. Эта смертоносная юла влетела в боевой порядок ракшасов и там образовалась свалка.

Зигмунд бросился на помощь отважному дервишу, но его оттащил Карло, который решил воспользоваться тем, что все ракшасы рубятся с ассасином, а значит — самое время делать ноги.

Они неслись сквозь джунгли, не разбирая дороги. Впереди напролом шел медведь, а за ним скакал иезуит… как вдруг им дорогу перегородил маленький ракшас. Он был такой же синий, с тигриной мордой, и так же держал в руке меч. Только был он ростом с Карло. Зигмунд зарычал, что случилось с ним впервые и, отбив лапой меч, схватив зубами ракшаса за загривок, бросился в джунгли.

Сколько бежали, трудно определить. Но когда остановились, то понадобилось не меньше получаса, чтобы прийти в себя. Все это время Зигмунд своей лапой прижимал к земле плененного ракшаса. Когда дыхание восстановилось, медведь решил взглянуть на затихшее маленькое чудовище.

Под лапой лежал почти задохнувшийся пацан. Во время бега с его головы слетела маска тигра и куда-то выпал меч. Товарищи с интересом разглядывали мальчика, пока он не открыл глаза.

Теперь настало время испугаться ему. На него смотрели четыре недобрых глаза: два черных медвежьих и два не менее черных итальянца. Мальчуган зашмыгал носом и разревелся.

— Едрёна корень — так это ж люди, — сказал Зигмунд.

— Ага, — подхватил Карло, — только в карнавальных костюмах и немного не в себе, видимо. Папуасы какие-то. Но зарубить могли по-взрослому.

— Паренек, ты, чей будешь? — поинтересовался Зигмунд.

Пацан успокоился и о недавнем реве напоминали только синие разводы краски, разбавленные обильными слезами. Как и все маленькие дети, он почувствовал, что его не собираются наказывать, поэтому осмелел и ответил с немалой долей дерзости в словах:

— Мы — дравиры!

— Кто, кто? — настало время Карло уточнить национальную принадлежность отрока.

— Дравиры, — паренек даже выпятил вперед нижнюю челюсть. — Древнейший народ, который всегда жил здесь, еще до всяких там индусов.

— Давай поподробнее, — поддержал мальца медведь.

— Дравиры всегда жили в джунглях, а потом пришли эти — арийцы-индусы и начали нас вытеснять, поэтому дело чести каждого дравира — вредить индусам, нагонять на них страх и не пускать в наши джунгли.

— А маска тигра зачем?

— Так арийцы трусы, они тигра, как огня боятся. И вообще, все наше племя произошло от хозяина джунглей — тигра. Мы, как и он — мощные, сильные, умные, выносливые, бесстрашные, изящные и безжалостные в бою.