Аферистка - [27]

Этот человек ни в чем не виноват. Он стоял на холоде и чертыхался. Мне стало жаль его. Я открыла дверцу и сказала, что, пожалуй, подвезу его за три миллиона марок.

Глава 5

Большинство людей живет только для того, чтобы состариться. Мужчины делают это по правилам мужского общества, женщины — по своим правилам. Тот, кто не обманывает, сам попадает в сети лжи. Кто не защищается, бывает повержен. Маски прирастают к лицам, и их уже невозможно снять. Размышляя над катастрофическими переменами, которые произошли в моей жизни, я подумала, что, быть может, мне следует надеть маску на маску. Я больше не могла выносить состояние неопределенности.

— Не попадайся, — сказал мне как-то отец.

Не попадайся в сети бедности, одиночества и отчаяния. Лучше умри, но не смей обременять мир своими печалями. Не думай, что он простит разыгранную тобой второсортную трагедию.

— Не вешай нос, — сказала мне Клара по телефону.

И я решила не падать духом и не терять голову.

Мой адвокат посоветовал мне под присягой дать заверение в том, что у меня нет имущественных ценностей, а в будущем зарабатывать только такую сумму, которая не превышала бы прожиточного минимума. Подпись — опасное свидетельство глупости.

— Как вы могли сделать такое? — спросил он, барабаня пальцами по кредитному соглашению у него на столе.

А я в это время размышляла над тем, как смогу существовать на прожиточный минимум и сколько поездок мне нужно сделать, чтобы заработать сумму в три миллиона марок.

— Голой женщине не залезешь в карман, — промолвил адвокат, раздевая меня похотливым взглядом.

По-видимому, он нравился себе в роли соблазнителя. Посмотрев на его обувь, я пришла к заключению, что этот человек не добился в жизни особого успеха. Адвокат Геральда в отличие от моего покупал себе обувь в Лондоне. У богатых больше прав, чем у бедных. Я видела своего адвоката насквозь. Письмо противника произвело на него большое впечатление. Кроме того, он про себя уже прикидывал, как я выгляжу без одежды.

Я перевернула кольцо на пальце камнем внутрь. С голой женщины нечего взять. Я решила, что ни за что не отдам бриллиант. Мне нравились его холодный блеск, его непреходящая красота, его надменная искрящаяся сущность. Этот камень превратил меня в падкую на все сверкающее ворону. И теперь меня трудно остановить.

— Значит, я до конца жизни вынуждена буду жить в нищете?

— Кредиторы подали на вас иск, и их претензии будут в силе еще тридцать лет.

Долг в три миллиона… Тридцать лет нищей жизни… У меня нет будущего. Адвокат стал объяснять, что размер моих обязательств зависит от размера имущества несостоятельного должника. Он говорил долго и сыпал непонятными терминами. Из его слов мне стало ясно лишь то, что большое значение имеет поведение доктора Геральда Фрайзера. Чтобы облегчить мое положение, ему следовало вернуться в Германию и распорядиться в мою пользу оставшимися имущественными ценностями. Где бы Геральд сейчас ни находился, я от души желала ему только одного — чтобы его разорвали гиены, утащили на дно крокодилы или растоптало стадо слонов. В газетах писали, что он уехал из страны, но цель его поездки неизвестна.

Я решила, что Геральд скорее всего отправился в Восточную Африку, где у него были друзья и партнеры по бизнесу. Его, конечно, встретят там с распростертыми объятиями, поскольку Геральд повез с собой деньги. Тому, кто путешествует с миллионами в кармане, требуется охрана. А той, на которой висит долг в несколько миллионов, требуется хороший адвокат, вот только она не в состоянии оплатить его услуги.

Когда адвокат спросил о моих доходах, я ответила, что денег мне хватает лишь на оплату жилья, счетов за электричество и еду. Да еще на джинсы, кожаные куртки, сигареты, пару книг, кассетный магнитофон и поездки в Гамбург, правда, в вагонах первого класса. Ноги сами несли меня туда, где проезд стоил дороже. Я не могла отказать себе в комфорте и тепле. Я мерзла в зимнем Франкфурте, мне было холодно в комнате, которую я снимала и которая едва ли больше ванной в доме Геральда. И потому я всегда ходила в норковой шубе. Кто даст женщине в норковой шубе чаевые? Во время работы я возила ее в багажнике машины. Пассажиры жаловались на «африканскую жару» в салоне такси, и я вынуждена была включать кондиционер. Они радовались, а я мерзла.

— Снежная королева, — говорили обо мне коллеги-таксисты.

Они неплохо относились ко мне, пока я придерживалась установленных правил игры и покорно ждала своей очереди на стоянках, чтобы посадить клиентов. Однако хорошее отношение сохранялось до тех пор, пока я не попыталась претендовать на более выгодные стоянки, за которые шла борьба. В этом мире люди точно так же расталкивают локтями друг друга, стремясь к своей цели, как и в мире Геральда. Различие состоит только в том, что таксисты не ходят в кашемировых пиджаках.

На прощание адвокат сказал мне, что хороший совет дорогого стоит. Вот комик! Однако я так много смеялась в Мюнхене, что смех набил мне оскомину. В нынешней моей жизни не было ничего смешного. Водитель такси общается с множеством людей: молчаливых, словоохотливых, пьяных, трезвых, благоухающих, дурно пахнущих, щедрых, жадных. Но всех их объединяет одно — они спешат. Мужчины с портфелями, мужчины без портфелей, мужчины в кожаных куртках, женщины, жующие жевательную резинку. Часы тикали, драгоценное время моих клиентов бежало, а я останавливалась у светофоров, жала на педали и рулила. Вождение машины — механическая монотонная работа, похожая на работу на конвейере.