Афера. Роман о мобильных махинациях - [64]

Фактически в «МДС» того времени существовали три силы вместо одной: Сидоров, обладающий чисто номинальной властью свадебного генерала и зиц-председателя, которого никто особенно не воспринимал всерьез; Шедин – давно утвердившийся в своих владениях и жаждущий прибрать к своим рукам как можно больше управленческих функций, и, наконец, Синтия Гордон, считавшая все происходящее в «МДС» «варварским стилем работы» и наивно думающая, что у нее получится забрать все бразды правления и принятия стратегических решений в свои руки. На меньшее она соглашаться нипочем бы не стала, чересчур была амбициозна и напориста – этакий образчик англосаксонского характера.

После очередного откровенного «слива» Шединым распоряжения «КЦ» Синтия произнесла длинный монолог, в котором превалировало общеизветное словечко fuck в разных контекстах. Выговорившись, она написала длинную жалобу и направила ее по электронной почте самому господину Евтушенко (да продлит аллах его дни). Синтия думала, что она делает большое и нужное дело, способствующее процветанию компании, но на самом деле все обстояло в точности наоборот и письму ее был дан совершенно иной ход.

Больше всего на свете господин Евтушенко не любил внутрикорпоративные конфликты. Он считал все это мышиной возней наемных сотрудников, заменяемых частей механизма своей компании, и отношениями, которым не место в его системе. Его напрягал так называемый «человеческий фактор», когда из-за конфликта двух наемных руководителей прибыль компании могла из полученной стать недополученной. Поэтому, получив письмо Синтии и несколько раз его прочитав, господин Евтушенко порядком рассердился и созвал внеочередной закрытый совет директоров, на котором решил «прекратить подобные письма раз и навсегда».

«А также, господин Евтушенко, я прошу вашего вмешательства в постоянное противостояние с генеральным менеджером «ЕБР» мистером Шединым, который в недружественной манере выражает свое отношение в отношении всех инициатив, выработанных…» – зачитывал собравшимся документ господин Евтушенко, переводя с листа английский текст. – Вот же дура косноязычная! – в сердцах воскликнул он после «отношения в отношении» и бросил распечатку на стол. – Каково вам? Она не нашла ничего лучшего, чем прислать мне этот бред! Вместо того чтобы заниматься общим делом, у нас в компании появились два враждующих лагеря! Даже знаки различия придумали! Те, которые из «ЕБР», носят пластиковые значки с яйцом, а те, которые в «КЦ» – серебряные. Просто СД и СС, не так ли?

Он вновь поднял письмо Синтии и потряс им в воздухе:

– Не желаю даже слышать ничего подобного! Никогда! И вообще-то, Леня, – обратился он к одному из коллег-акционеров, имевшему небольшую долю, но принимавшему самое деятельное участие в работе «МДС», это благодаря твоей инициативе она попала к нам, так же? Гордон эта (Евтушенко сделал ударение на последнем слоге). Вот ты нам и ответь, что происходит. По-моему, от человека, который не может на родном языке связать нормально и двух слов, не приходится ожидать ничего путного.

– Этот конфликт выгоден нам, так как позволяет удерживать равновесие между двумя противоборствующими группировками, появление которых было неизбежным всегда. Неважно, была бы здесь Синтия или кто-то еще. Есть определенные законы, и все происходит в соответствии с ними. В такой большой организации, как наша, неизбежно появление нескольких лидеров, и соперничество между ними как следствие, – четко высказался тот самый Леня, фамилия которого была Беловед. – Это стимулирует производственный процесс, творчество, создает движение вперед и так далее.

– Ты хочешь сказать, пусть лучше конфликтуют друг с другом, апеллируя к нам? – строго спросил Леню Евтушенко.

– Именно так.

– Не думаю. Наши позиции ими оспорены быть не могут, наши решения – закон, наш авторитет вне всяких сомнений. Я вижу «МДС» как единый организм с одной головой, и голова эта – наш совет, – лукаво поскромничал умнейший господин Евтушенко, так как председателем совета директоров был он, так же, впрочем, как и крупнейшим акционером.

Беловеду сделалось грустно. Он ничего не ответил, только кивнул, мол, «все понятно» и… уволил Синтию Гордон. А «КЦ» вскорости расформировали и объединили с «ЕБР».

Во время противостояния «КЦ» и «ЕБР» Сидоров чувствовал себя очень хорошо. В лице Гордон он нашел себе союзницу и активно лоббировал ее интересы везде, где только мог. Это распространялось даже на такие мелочи, как служебный автомобиль. По статусу ей был положен седан бизнес-класса, но стараниями Василия Каримовича Синтия разъезжала на представительском «Мерседесе» с шофером и охранником, что было ей весьма по душе. Никаких личных отношений между ними не было и быть не могло, так как Сидорову нравились красивые женщины, в чем нет противоречий, а мисс Гордон всем своим видом опровергала шаткий постулат о том, что некрасивых женщин не бывает.

С расформированием «КЦ», о чем, наверное, можно было бы написать что-то вроде отдельной повести, позиция Шедина стала невероятно мощной. Сидоров же, решившись на приватный визит к Картье, прекрасно представлял себе, какого рода взаимоотношения могут быть между его злейшим врагом и Виктором и на чем они могут быть замешены. Доказательств у него, разумеется, не было никаких, но мотивация самая что ни на есть высокая: сохранение собственной позиции в «МДС» или, наоборот, признание своего полнейшего поражения и даже (мама, я боюсь!) уход с занимаемой должности! Всего этого Сидоров никак не мог допустить, вот почему он постучал в дверь номера Картье, разбудив того, и стуком своим поспособствовал прекращению сонного кошмара, за что Картье был Сидорову искренне признателен.