Афанасий Фет - [159]
Фету пришлось задержаться в Петербурге надолго, и он смог снова побывать в Мраморном дворце. 21 декабря Константин Константинович записал в дневнике: «Вечером был у меня Афанасий Афанасьевич Шеншин-Фет; мы провели с ним вдвоём часа два в самых приятных разговорах. Он говорил мне, что за последний год мой стих значительно окреп, что я понял, где голова и где ноги в сжатом лирическом стихотворении; рассказывал про свою молодость, читал некоторые свои неизданные стихотворения. Под конец я водил его по своим комнатам, показывал вещи и картины. Мы расстались старыми приятелями»>{591}.
Когда переписка с великим князем приняла приятельский характер, Фет решил, что пришло время зафиксировать своё новое положение в литературе, выйти из тени своих подражателей. Можно предположить, что желание Фета отпраздновать полувековой юбилей творческой деятельности было вызвано некоторой завистью или соперничеством: в 1887 и 1888 годах юбилеи отметили его соратники Полонский и Майков. Дата вступления Фета на поэтическую стезю была выбрана искусственно. «Основание к пятидесятилетнему поминанию моей музы с полным правом наступит в декабре этого года или в январе 1889 г., [с момента,] когда жёлтая тетрадь моих стихов, одобренных Гоголем, стала ходить по рукам университетских товарищей и несколько стихотворений из неё перешли в „Лирический Пантеон“», — писал Фет Полонскому 23 мая 1888 года. Полонский в письме от 12 декабря спрашивал: «…Уведомь меня, какой день ты считаешь сам начальным днём твоей литературной деятельности?.. О дне твоего юбилея просит меня уведомить В[еликий] К[нязь] Константин и Исаков, председатель нашего Общества». Фет ответил 14 декабря: «Пять минут тому назад я бесповоротно назначил двадцать восьмое января 1889 года своим юбилейным днём»>{592}. Отмечать решил в Москве. Инициатором празднования несколько неожиданно выступило Русское психологическое общество, что с самого начала придавало ему дополнительную искусственность. Активное участие в его организации приняла Софья Андреевна Толстая, писавшая, что заказывать цветы и заниматься другими разнообразными организационными вопросами ей было легко и радостно.
Юбилейные торжества прошли 28 и 29 января 1889 года. В первый день Фет принимал желающих его поздравить в доме на Плющихе. В полдень был отслужен молебен. Затем юбиляр принимал многочисленных поздравителей в украшенной цветами приёмной, каждому гостю вручал отпечатанное за свой счёт стихотворение «На пятидесятилетие моей Музы»:
Профессор Московского университета Н. С. Тихонравов в качестве председателя Общества любителей российской словесности (его членом состоял Фет) поднёс адрес, в котором, в частности, говорилось: «Светлые и грациозные образы Ваших лирических стихотворений знакомы у нас каждому образованному человеку. В лучших своих произведениях Вы достигаете удивительного совершенства в передаче глубоких и в то же время тонких и нежных движений души. Смена настроений связана у Вас с переливами света, с волною звуков, со всеми изменениями окружающей и одухотворяемой Вами природы… Пятьдесят лет честного служения красоте и гуманности составляет большой общественный подвиг. Вы пробуждали и пробуждаете в нас „чувства добрые“»>{593}.
Председатель Русского психологического общества, верный сотрудник и близкий приятель Фета Н. Я. Грот прочёл адрес, в котором на первом месте упоминался перевод Шопенгауэра, но было уделено внимание и лирике — в несколько необычном для простого читателя, но близком Обществу ракурсе: «В своих превосходных по форме лирических стихотворениях Вы правдиво и тонко передавали оттенки человеческих чувств, особенно того класса нежных волнений, которые сопровождают в сердце человека любовь, а также тех эстетических восторгов, которые охватывают человеческую душу при близком общении с природой, и, без сомнения, со временем, когда приёмы психологического исследования расширятся, Ваши произведения должны дать психологу обильный и интересный материал для освещения многих тёмных и сложных фактов в области чувствований и волнений человека»>{594}.
Директор катковского Лицея цесаревича Николая К. Н. Станишев и член правления В. А. Грингмут говорили о том, что Фет — «поэт и мыслитель, сохранивший в своих произведениях незыблемые и ясные идеалы классического мира — этого не стареющего руководителя воспитанием человечества — во всей их неомрачённой красоте — для целого ряда поколений, выросших среди растлевающих сомнений и тревог последнего пятидесятилетия»>{595}.
Поздравительные телеграммы прислали августейшие знакомые, ближайшие родственники Константина Константиновича: сестра Ольга; мать, великая княгиня Александра Иосифовна; жена, великая княгиня Елизавета Маврикиевна. Телеграммы пришли также от приятеля К. Р. московского губернатора князя В. М. Голицына, С. М. и М. П. Боткиных, знаменитого коллекционера С. М. Третьякова, учёных-словесников Буслаева, Сухомлинова, Грота, Веселовского, Ягича и почему-то от Елецкого музыкального литературно-драматического общества (очевидно, как от земляков по Орловской губернии). Телеграммы зачитывались в присутствии корреспондентов, в этот день постоянно дежуривших в доме Фетов, и некоторые из них на следующий день были опубликованы в газетах. Хор под руководством С. В. Васильева исполнил «Славу» композитора Л. Д. Малашкина и его же сочинения «Вечер» на стихи юбиляра. Среди подарков были клавиры двух романсов, написанных на его стихи М. Н. Офросимовым, роскошный письменный прибор от братьев Боткиных, приветственные стихотворения Офросимова, А. А. Александрова и Л. И. Пальмина.
