Аэрофобия 7А - [83]

Это горе — пусть оно было давно в прошлом — парализовало его, хотя он знал, что то же самое творится в ста тысячах других мест по всей Германии.

Франц потащился по пустому двору в сторону холодильного склада. Здесь, в Либенвальде, все словно замедляло свой ход.

Приехав сюда, уже вчера он вдруг почувствовал себя таким уставшим, что целый час просидел в машине и ничего не делал. Даже заснул на несколько минут, пока его не разбудил шум отъезжавшей машины.

К счастью, он открутил табличку. В такую глушь мало кто заезжает, и такси перед сараем привлекло бы внимание водителя, который вчера проехал мимо, ничего не подозревая.

Черт, он бы сразу сюда приехал, если бы знал, что в Берлине будет столько проблем с любопытными. Сначала охранник, потом врачиха. Но плевать, к счастью, у него был план Б, который, похоже, сработал.

Франц открыл алюминиевую дверь бывшего холодильного склада и уже издали услышал крики.

— Помогите! Помогите…

Хорошо, что поблизости ни души. Крики замолкли, когда он вошел в огромное холодильное помещение — в здании их было два. Больше, чем гараж на две машины и, разумеется, уже не действующее, за исключением внутреннего освещения, которое он не выключал: боялся, что старые неоновые трубки больше не зажгутся. На всякий случай он приоткрыл тяжелую дверь, зафиксировав ее кирпичом, опасаясь, что даже спустя столько времени она все еще герметична.

Франц поставил желтый пластмассовый чемодан и включил камеру. Неле тут же попыталась освободиться от оков.

— Где она? Куда ты ее унес?

Она была вне себя от ярости и полна энергии. Совсем не такая, как вчера, когда он вытащил ее полуживую из шахты и привез сюда.

Франц выстелил холодильную камеру соломой и притащил металлическую раму с матрасом, к которой сейчас наручниками был прикован его демонстрационный объект. Но только за левую руку, всеми остальными конечностями Неле могла свободно двигать. Франц посчитал, что этого достаточно, если он будет находиться на расстоянии.

— Мой ребенок! Где он?

Неле попыталась встать и потянуть за собой импровизированную кровать, но не сдвинула металлическую раму ни на сантиметр и упала на колени. В белой ночной рубашке, которую он натянул на нее, босая и со свалявшимися волосами, она напоминала сумасшедшую.

— Хорошо. Очень хорошо, — сказал Франц и, плача, навел камеру на воинствующую мать. — Именно об этом и идет речь. Теперь вы понимаете, каково это, Неле?

— Где она?! Где мой ребенок? — кричала Неле ему.

— Именно этим вопросом задается каждое млекопитающее, у которого отбирают новорожденного детеныша. Каждая корова, которую разлучают с теленком, чтобы мы могли поглощать сыр, шоколад, йогурт и прочее, что делает нас толстыми и больными.

— Ты единственный больной здесь! — закричала она, брызгая слюной.

Он кивнул:

— Вот эта боль мне и нужна. Каждый, кто увидит это, не сможет больше закрывать глаза. Вот.

Франц ногой подвинул к ней желтый пластмассовый чемодан.

— Что там?

— Молокоотсос. — Франц указал на ее груди. — К сожалению, не электрический, но он тоже сойдет, — ответил он и рукавом рубашки утер слезы. О да, он понимал ее страх, и страдание, и беспокойство, но иногда ради хорошего нужно сделать что-то плохое. Какая революция без борьбы? Какая война без насилия?

— Ты знаешь, что с тобой случится, когда тебя найдут, — сказала Неле, тоже плача.

— Меня найдут, когда я этого захочу, — ответил Франц и снова направил на нее камеру.

В этот момент он ощутил легкое дуновение ветра своим вспотевшим затылком. Франц обернулся и лишь услышал, как чей-то голос произнес:

— Я в этом не уверен!

Затем в него полетел кирпич, ребром рассек лоб и расколол череп.

Глава 74

Неле

Неле увидела, как Франц сначала выронил камеру, а потом и сам, весь в крови, обмяк рядом с ней. У него не вырвалось ни звука, ни глухого стона, когда он, даже не пытаясь сопротивляться, упал лицом вниз на металлический пол.

Треск ломающегося носа и звук раскалывающегося черепа напомнили ей самый жуткий момент в шахте. Когда она была уже уверена в спасении и темнота над ней расступилась, потому что кто-то отодвинул деревянную крышку.

Тот, кто одним-единственным словом разрушил все ее надежды, крикнув «Сдохни!» и снова закрыв крышку люка.

Тот же самый, кто сейчас вернулся, чтобы предать ее еще раз.

— Давид, — хотела выкрикнуть Неле имя своего бывшего парня, но у нее вырвался лишь шепот, настолько сильно страх сжал ей горло.

— Ливио, — с улыбкой поправил он ее. — Я теперь снова представляюсь своим настоящим именем. Мне надоели эти дешевые штучки. Давид Купфер отслужил свое.

Он бросил кирпич на пол рядом с мертвым Францем, вытер пыльные перчатки о джинсы и осмотрелся в холодильной камере.

— Почему?! — крикнула она ему.

— Ты еще спрашиваешь? Ты меня заразила, шлюха. — Он дрожал от злости, вены пульсировали на обоих висках. — Ты не только хотела навязать мне ребенка. Теперь я до конца жизни должен таскаться в клинику в Веддинге, как ты. ВИЧ-положительный статус. Это твоя вина.

В приступе ярости он схватил мертвого Франца за воротник, поднял тело и потащил в сторону Неле.

— Значит, все это твой план? — в шоке спросила она.