Адъютант генерала Май-Маевского - [5]

Владимир Зенонович Май-Маевский.

Главную роль в успехе Добрармии играло обилие обмундирования, значительное количество артиллерии, пулеметов, снарядов и патронов, присылаемых союзниками. Конечно, союзники снабжали армию недаром; за один транспорт снарядов они увозили восемь транспортов сырья, к тому же бесконтрольно пользовались нефтяными про­мыслами. Деникин не только не чинил союзникам препят­ствий, но даже помогал им грабить народное достояние, так как он всецело зависел от иностранного капитала.

Буржуазная пресса признавала Май-Маевского талантли­вым полководцем, героически ведущим борьбу.

Но как ни старался Май-Маевский через буржуазных писак «Освага» уверить население в том, что белые не монархисты, а борцы за благо родины и народа, — каждый шаг Добрармии вперед вызывал ужас у населения. В занятых местностях назначались прежние губернаторы. Помещики, под крылышком Добрармии, творили всяческие насилия.

Со станции Криничной штаб генерала Май-Маевского продвинулся на станцию Иловайскую. Здесь генерал, про­делав ряд успешных операций, получил телеграмму из ставки Деникина о выезде его в Иловайское.

Отдав распоряжение приготовиться, Май-Маевский подошел к окну вагона и задумался, глядя в широко рас­стилавшуюся степь. Ему исполнилось 52 года. На бело­курой коротко-остриженной голове блестела лысина. Голубые глаза смотрели через пенснэ проницательно и прямо.

Вошел князь Адамов, начальник конвоя.

Начальником конвоя у генерала Дроздовского состоял князь Мурат. Он был известен среди населения Кубани, Дона и в особенности Юзовки, а также среди войск, как кровожадный палач. От его рассказов дрожь пробегала по телу. Когда попадались пленные, он собственными руками отрезал тесаком уши, вырезал звезды на теле, после чего рубил шашкой. Его зверства вселяли ужас и отвращение, но у Дроздовского он пользовался полным доверием.

Когда я спросил Мурата, почему он так озлоблен против большевиков, он мне показал на свой стеклянный глаз, который, якобы, был выколот в бою; с тех пор он стал мстить. Ко мне Мурат относился с недоверием, и я искал способа отделаться от белого инквизитора.

По принятии Май-Маевским дивизии и назначении меня адъютантом в городе Юзовке, я в первую очередь повел усиленную агитацию против Мурата, наговаривая Май- Маевскому, что этот князь занимается темными делами и старается подорвать авторитет генерала. «Он говорит, ваше превосходительство, что Май-Маевский не соответ­ствует своему назначению, всячески вас ругает среди офи­церов, а когда является к вам, лебизит перед вами, выка­зывая свою преданность, что может подтвердить офицер конвоя Адамов». Май-Маевский, не поверяя, приказал отдать в приказе об отстранении князя Мурата, одновременно спросил меня, кого можно назначить на эту должность. Я указал на Адамова, с добавлением, что он тоже князь, какой-то кавказский, «предан вам и боевой офицер».

Май-Маевский приказал позвать его.

Я, зная хорошо, что Адамов имел личные счеты с Муратом, передал Адамову о предполагающемся его назначении и посоветовал, как нужно держаться перед генералом и что говорить.

Адамов явился к Май Маевскому и рассказал ему, где он принимал участие в боях. Май-Маевский расспра­шивал Адамова о личности князя Мурата. Адамов указал на ряд случаев грабежей и насилий при Дроздовском;

между прочим упомянул Май-Маевскому, что Мурат любит и ценит Дроздовского, а других генералов, в том числе и Май-Маевского, не уважает. Май-Маевский подписал приказ.

И палач князь Мурат поехал на передовые позиции, где и сложил свою голову.

— Ваше превосходительство, поезд главнокомандующего вышел с последней станции.

Генерал глубоко вздохнул и, повернув ко мне крупно-носое лицо, сказал:

— Капитан Макаров! Сейчас поезд подойдет, позовите ко мне Прокопова и поставьте в известность начальника штаба.

Когда я вернулся, Май-Маевский стоял посреди вагона в парадной форме. Ординарец Прокопов расправлял складки мундира, образовавшиеся от сильно затянутого пояса. В этот момент шумно пролетели мимо окон вагона два огромных паровоза с вереницей вагонов. Паровозы оста­новились, тяжело дыша, отплевываясь белым паром. Май-Маевский вышел к стоящему на платформе почетному караулу.

Из вагонов прибывшего состава сошел Деникин, сопрово­ждаемый генералами Романовским, Врангелем, своим адъ­ютантом, полковником Колташевым и другими штаб-офи­церами свиты. Оркестр грянул встречный марш.

Генерал-лейтенанту Деникину, главному сподвижнику генерала Корнилова, было 54 года. Коренастый, выше среднего роста, шатен, с карими глазами, с большими усами, небольшой бородкой, он напоминал зажиточного помещика. Окончив академию генштаба, Деникин командовал в импе­риалистическую войну железной дивизией на Карпатах, имел много наград. Он был храбр, но слабохарактерен и честолюбив. После смерти генерала Алексеева Деникин всецело находился под влиянием Романовского, начальника штаба, и генерала Лукомского, который играл решающую роль в особом совещании. После женитьбы Деникин за­нялся семьей и, в общем, мало интересовался фронтом.

Ген. Романовский, крайне несимпатичный, с быстрыми лукавыми глазами, держал себя вызывающе не только с рядовым офицерством, но и с высшими начальниками. Он создал целую сеть интриг вокруг ставки; главным сподвиж­ником его на этом поприще был ген. Лукомский, которому