Адриан. Золотой полдень - [4]

— Прегрешения отыщут, это пустяк. И как все случится, не знаю. Только сдается мне, что от имени императора зовут тебя в ставку твои прежние дружки.

— Какое ты, бывший раб, имеешь право совать свой нос в государственные дела?! Как ты смеешь называть «дружками» Лузия Квиета, Публилия Цельза, Авла Пальму, Луция Конста, лучших полководцев Рима? Ты полагаешь, что теперь, когда ты спутался с Адрианом, тебе все позволено?

Лупа ответил не сразу, взял паузу. Наконец промолвил.

— Мне дорога память о Волусии. Мне дорог Эвтерм, не побоявшийся ради презренного раба рискнуть жизнью. И ты мне дорог, Ларций, потому что когда‑то спас меня от смерти. Поверь, я сказал правду.

Вновь молчание, затем Лупа продолжил тихим, пустым голосом.

— Подумай о сыне, префект. Сам ты можешь поступать, как тебе заблагорассудится, но подумай о Бебии.

— Каким же это образом, позвольте спросить, мне следует позаботиться о нем?

— Если решишь отправиться в Азию, немедленно дай вольную Эвтерму. Назначь его и меня опекуном Бебия. Заранее приготовь все документы об опеке. Распредели состояние, чтобы в случае чего твоя семья не осталась без средств существования.

— В случае чего? — выкрикнул хозяин.

Лупа, стараясь убедить хозяина, повысил голос.

— В случае беды! В этом вызове таится страшная угроза.

— Ты призываешь нарушить дисциплину, забыть о долге? Ты призываешь меня пренебречь приказом, который, по общему мнению, принес мне честь и уважение всего Рима? В своем ли ты уме, Лупа?

— В своем, Ларций. К сожалению, моего влияния недостаточно, чтобы, если случится худшее, спасти тебя от гибели. Поверь, здесь нет чьей‑либо злой воли. Твоей жизнью играют боги — они любят развлекаться подобным образом.

Гость кивнул в сторону раба, сидевшего в дальнем углу кабинета.

— Вспомни, как ты сослал Эвтерма. По крайней мере, не спеши отбыть в Парфию. В этом я готов помочь тебе.

Ларций наконец сумел взять себя в руки. Кивнул, спросил коротко.

— Хорошо, объяснись.

— Император испытывает недомогание. Он по — прежнему силен, может часами скакать на коне, порой принимает участие в битвах, но он уже дважды терял сознание. Траян очень располнел и наполнился нездоровой жидкостью.

— В таком случае, — ответил Ларций, — я тем более должен как можно скорее прийти на помощь старому другу.

— Чем ты сможешь помочь ему? Ты не врач. А вот усугубить вражду между близкими к нему людьми, ты в силах. Эта вражда очень тревожит Траяна. Последствия твоего приезда могут оказаться самыми непредсказуемыми.

— Подробнее.

— Ты однажды поспешил наказать Эвтерма, за что и пострадал. Сейчас ты тем более не волен в выборе. В ставке ты неизбежно займешь место среди тех, кого ты называешь лучшими полководцами Рима.

— И стану недругом твоего покровителя Адриана? — догадался Ларций.

— Именно. Своим появлением ты нарушишь баланс, который сложился в окружении императора. Траян до сих пор не назначил наследника. Тебе ли объяснять, какая жуткая свара начнется после его смерти. Твоих дружков устроит, если Траян объявит наследником Нератия Приска, однако в последнее время Нератий повел себя двусмысленно, и император, по — видимому, откажет ему. Твоим бывшим соратникам позарез необходимо, чтобы право выбора наследника Траян предоставил сенату. Они ежедневно, ежечасно толкают его на это.

— А твоего покровителя подобный исход никак не устраивает?

— Конечно. Пойми, в борьбе между стариками — Лаберием, Нигрином, Квиетом, Цельзом, Нератием Приском и Пальмой с одной стороны, и Адрианом, поддержанным императрицей Помпеей Плотиной и племянницей Траяна Матидией, а также молодыми военачальниками с другой, ты окажешься мелкой сошкой. Зернышком между жерновами борющихся за власть.

Ларций насупился. Довод был серьезный, ему не надо было объяснять, что значит угодить между подобными жерновами. Такой опыт у него был. Но как же быть с приказом, он недвусмыслен, его нельзя не выполнить.

Он размышлял долго. Ни Лупа, ни Эвтерм не смели нарушить молчание.

— Кто надоумил тебя затеять этот разговор? — наконец спросил Ларций. — Он?

— Нет. После истории в Сарматии, когда ты откупился от него Зией, ты для него не существуешь. Несколько часов назад я получил письмо от императрицы. Помпея Плотина умоляет меня принять любые меры, чтобы ты не появлялся в ставке. Императрица всегда относилась к тебе с уважением. Она не простит себе, если ты отважишься приехать и попадешь в беду. Она помнит Волусию, она помнит, что ты спас жизнь ее мужу.

— Письмо у тебя с собой?

— Нет, Ларций, я не имею права показывать тебе это письмо. Я могу только упомянуть о его существовании, а поверишь ли ты мне или нет, это уже тебе решать.

— Чем же я так прогневил Адриана, что он до сих пор держит на меня зло? Неужели, — он кивком указал на дверь, через которую вышла Зия, — она дороже ему, чем собственная жена?

— Не надо упрекать наследника в мелких слабостях, которым он сам знает цену.

— Он уже стал наследником?

— Нет, но именно это обстоятельство может стоить тебе жизни.

— Это я понимаю, — вздохнул Ларций. — Это я очень хорошо понимаю.

После паузы пообещал.

— Хорошо, я подумаю.

* * *

Ларций долго не мог заснуть. Лежал один. Зия, изгнанная из кабинета, обиделась и отправилась в свою спальню.