Адресат неизвестен - [31]

У Розы еще побаливает нога, которую ей прострелил Симони, но доктор Свитайло утверждает, что это вскоре бесследно пройдет. «Самое главное — молодость, пани Зузанна», — говорит он мне, когда я прихожу делать те самые уколы «прямо в колено», от которых недавно отказалась с таким ужасом.

У доктора Свитайло, конечно, были неприятности в связи с делом Лагуны, или, точнее, с делом Вебер и Симони. Однако в оправдание ему служило столь многое, что капитан Хмура сделал все, дабы на судебном разбирательстве как можно меньше говорилось о докторе Свитайло. Ибо человек этот, в сущности, был весьма достойный и много переживший. Во время войны он был одним из организаторов подпольной борьбы на Побережье, и в те годы погибла вся его семья, кроме жены. Может быть, его поведение выглядело в доле Лагуны особенно неожиданным, но я понимаю доктора. У пани Агаты тяжелая болезнь сердца, и волнение грозит ей смертью. Нечего и удивляться, что доктор старался ее оградить от лишних переживаний, ибо, что ни говорите, труп в саду — это не средство для успокоения нервов.

А дело было так. В тот день, когда убили Лагуну, пани Анастазия была вечером свободна, так как в киоске дежурила я, и она пригласила жену доктора к себе на чашку чаю. Очень возможно, что она кое-что подмешала в этот чай; во всяком случае, пани Агата внезапно почувствовала себя плохо, и Вебер позвонила ее мужу, чтобы он за ней приехал. Доктор Свитайло рассчитывал посвятить вторую половину дня своим розам и беседе с Лагуной. Но ему пришлось оставить Лагуну в саду и сломя голову мчаться за женой на другой конец города. Во время его отсутствия в сад пробрался Бернард Симони. Перелезть через изгородь для такого тренированного человека, как Симони, не представляло труда. После короткого разговора с Лагуной он застрелил его в беседке и выбрался из сада тем же путем, каким туда попал. Выстрелов не могли слышать ни глухая бабушка Потыч, ни служанка доктора Анна, которая, как обычно, была в это время в костеле. Вернувшись домой, доктор увидел у себя в саду труп Лагуны.

Дождавшись вечера, на его счастье грозового, он перебросил тело Лагуны через изгородь на пустырь, погрузил в свой «фиат» и отвез на берег реки. Но, однако, река была слишком близко от виллы доктора. Поэтому он поехал на пристань, взяв первую попавшуюся лодку, подплыл на ней к тому месту, где оставил труп, и, спустившись довольно далеко вниз по течению, перенес тело Лагуны в прибрежные заросли.

Когда я попрекнула бабушку Потыч за то, что она не сказала мне про отсутствие всех обитателей виллы доктора, она даже обиделась на меня. Разве я спрашивала ее про доктора? Или про его жену? Или про Анну? Я же спросила ее только про Лагуну! А она имеет обыкновение говорить лишь о том, о чем ее спрашивают. К чему приводит любовь к сплетням, можно убедиться на примере этой ужасной Веберши: сплетничала-сплетничала, да вот теперь и сидит. Пожалуй, Хмура недаром говорит, что для расследования дел мне еще недостает необходимой сноровки.

Что, однако, произошло до всех этих событий? Начну с того, что относится к довольно далекому прошлому, но имеет существенное значение. А именно:

Когда ее мужа вместе с Лингвеном увезли в Липов, Луиза — Анастазия Розенкранц осталась в Лодзи и развелась с Розенкранцем: она не желала позорить себя супружеской связью с человеком, не признающим идей гитлеризма. Выйдя за некоего Вебера, присланного из Германии в качестве директора либо заместителя директора «Боруты», она вместе с ним бежала из Лодзи, но по дороге они как-то потеряли друг друга, и Луиза-Анастазия не успела перебраться через линию фронта. После войны она, правда, разыскала мужа, но он написал ей: «Дорогая! Останься там, где находишься. Наши люди очень нужны нам в Липове. Через некоторое время я заберу тебя оттуда». То, что делала вообще пани Анастазия в Липове по заданиям своего супруга, представляет собой материал для специального расследования, и потому я упомяну об этом лишь вкратце. В качестве помощника она избрала своего двоюродного брата, который, прежде чем стать Бернардом Симони, носил совсем другое имя и во время войны выполнял различные полицейские функции в восточных районах Польши.

Со всей историей изобретения Юлиуша Лингвена пани Анастазия была хорошо знакома еще в Лодзи. Благодаря родству с Розенкранцами она знала также, что никаких тайников с сокровищами в замке нет; ибо то, что старый граф впопыхах оставил — ценные картины и фамильное серебро, она нашла сама и помогла переправить к нему через границу в первые годы после войны. Разговоры о «сокровищах Лагуны» заставили ее предположить, что старый садовник хранит то, о чем она слыхала: документацию изобретения, которой так добивались гитлеровцы от Лингвена. Она сообщила об этом мужу. Тот ответил: «Добыть или уничтожить». Однако это было не так-то просто сделать. На осторожные вначале, а потом и настойчивые предложения Лагуна отвечал упорным молчанием. Вебер и Симони решили подождать — авось старик умрет и передаст свою тайну Розе. Может, с молодой, неопытной девушкой договориться будет легче, соблазнив ее деньгами или перспективой выезда за границу.