Адаптация к хитрости - [58]

— О, — выдала я глубокомысленно и дала себя мысленный подзатыльник. Ну, что мне стоило валяться в кровати да симулировать?

— Тебе снились какие-нибудь сны?

— Нет.

— Потрясающе. Я еще не сталкивалась с младшими, которые могут так быстро приходить в себя после перегрузок. Это просто потрясающе! — повторила лирианка. — Чего тебе хочется покушать?

— Э-э-э…

— Ладно, пока иди душ прими. Я позову кого-нибудь принести тебе фруктов. Любишь фрукты, верно?

— Верно.

— Вот и славно! Иди-иди!

Я дошла до душевой комнаты, находившейся рядом с палатой. Постояла под теплыми струями воды, затем включила воду погорячее, и с блаженством зажмурилась. Как хорошо! Выйдя из душа, я наскоро обтерлась полотенцем и надела пижаму, в которую меня обрядили в медсанчасти. Возвращаясь по коридору, я увидела Малейва, который нес в руках поднос с разрезанным манго, йогуртом и лепешками. Он завернул в палату, а я так и осталась в коридоре, донельзя удивленная.

На сто процентов уверена — он пришел ко мне. Но почему? Поругать за плохое прохождение вирт-раунда, или похвалить? Женская интуиция подсказала, что не хвалить и не ругать, а просто посмотреть. А раз так, нечего бояться. Решившись, я походкой горделивой царевны вошла в палату. Пусть Ли увидит меня невозмутимой, и поймет, что его появление меня не волнует.

Лирианка, снующая у передвижного столика с подносами, подняла на меня глаза и улыбнулась широко:

— А вот и Ветрова!

Поглядел на меня и Малейв.

Мое сердце вопреки всем установкам пропустило удар. Как он смотрел! Я опешила под этим теплым, несколько ироничным, почти влюбленным взглядом. Закон подлости: готовишься к войне, подбираешь жалящие словечки, а центаврианин обезоруживает искренним проявлением симпатии!

— Поздравляю.

— Спасибо.

Медсестра понимающе улыбнулась и поспешила уйти со словами:

— Малейв, разложи фрукты по подносам, а я погляжу на других. Ветрова, садись за мой стол и ешь, что хочешь.

Я подошла к ближайшему табурету и уселась на него. Так и хотелось схватить кусочек манго и ощутить сочную сладость, но рядом с Ли я могу разве что подавиться. Он молча пододвинул поднос ко мне:

— Наслаждайся.

— Скажи, как мы? — с придыханием спросила я. — Не провалились?

— В игре нельзя провалиться. А так, вы по баллам вторые. Первые — силовики.

— Значит, опять второе место…

— Ты не довольна?

— Я — довольна. А вот моя команда вряд ли будет…

Малейв усмехнулся:

— Хорошая у вас команда. Грызлись, конечно, но в решающий момент собрались. А отдельно ты — просто молодчина. Теперь-то уж точно никто не посмеет сказать, что ты фальшивая чемпионка.

— А про меня так говорили?

— Говорили, — не стал лгать курсант и отложил нож. — Знал, что, проснувшись, ты будешь в растерянности.

— А разве ты знал, когда именно я проснусь?

— Не хотел пропустить момент твоего пробуждения, поэтому записался в помощники в медсанчасти. Нина, — мягко сказал он, — ты снова меня удивила. Идешь на рекорд. И вирт-раунд прошла хорошо.

Я не удержалась от смешка:

— Хорошо? Большую его часть я ползала и мычала!

— Это было забавно, — рассмеялся Ли, — особенно, когда ты пыталась свалить андроида. Такое сердитое у тебя лицо было!

— А я его еще и активировала! — поддакнула я. — Ликвидатора — активировала! Как стыдно…

Я схватилась за голову, не зная, то ли смеяться, то ли переживать. Чтобы меня оставили в покое одногруппники, я должна была показать прекрасные результаты. Стало быть, возникает вопрос: можно ли считать мое прохождение игры прекрасным результатом?

Ли подошел ко мне и неожиданно встал передо мной на колени.

— Что ты делаешь? — испуганно проговорила я и так отклонилась на спинку, что табурет начал заваливаться назад. Малейв взялся за передние ножки и поставил табурет, как нужно.

— Что ты делаешь?!

— Любуюсь, — задумчиво произнес курсант. Он смотрел на меня и в то же время сквозь меня; прекрасные глаза старшей расы были непроницаемы, и понять, какие чувства в них отражаются, было сложно, если не невозможно.

Да и со своими чувствами я разобраться не могла. С одной стороны, в опасной близости от меня был манипулятор и интриган, который хотел избавиться от моего брата и заполучить меня в коллекцию земных трофеев, с другой стороны — у моих ног был бесподобный образчик мужчины. Пальцы Ли скользнули по моим коленям.

— Нравится? — слабый шепот едва добрался до моего сознания.

— Что? — также невесомо прошелестела я.

— Для центаврианского мужчины избранница — это госпожа, перед которой он с покорностью стоит на коленях. Один ее ласковый взгляд стоит чести, долга, жизни.

— Зачем ты говоришь мне это? — пролепетала я взволнованно, теряясь во власти его взгляда, в соблазняющих интонациях его голоса, в терпком аромате цитрусовых, который исходил от него.

— Чтобы ты знала.

Он убрал руки от моих ног, встал, и, как ни в чем не бывало, начал разливать йогурт по стаканчикам, раскладывать ломтики манго и лепешки по подносам.

А я медленно покрывалась краской смущения, потому что чувство, что я совершенно беззащитна перед ним, распирало изнутри, и я не знала, то ли нравится мне это, то ли нет.

— Хочешь? — Ли указал на поднос.

Я вскочила со стула и позорно сбежала, и щеки у меня горели, как будто Малейв не поесть предложил, а отдаться ему прямо в палате.