Адам и Ева - [9]

Дурная бестия, дурная баба!

Что происходит? Что там между вами?

Бежит к ним, разделяет их.

Ах, тварь ползучая! Так ты бунтуешь?

Ах, гадина! Ослушаться Творца?

САТАНАИЛ

А кто творил меня ползучей тварью?

ГАВРИИЛ

Ты злишься, потому что ты урод.

Из-за противной внешности, бедняга,

Так люто ненавидишь это тело,

Что путаешь себя с своим безумьем.

И ты себя считаешь ровней Богу?

САТАНАИЛ

А ты дурак, поскольку ты, красавчик,

Из тех быков отряда шестикрылых,

Которые по ветру держат нос

И получают даром все на свете:

И кресла, и успехи, и чины.

Раз шевелить мозгами вам не надо,

Вы вечно остаетесь в дураках.

ГАВРИИЛ

Рептилия довольно остроумна,

Что вызывает праведный мой гнев.

САТАНАИЛ

А мой, неправедный, — твоя убогость.

ГАВРИИЛ

Твой гнев неправедный! Да как ты смеешь!

Желчь в голову ударила Змее.

Ты спятила, нахальная змеюка!

САТАНАИЛ обвивается вокруг Гавриила и яблони

Вот привяжу тебя к стволу, Рогатый,

Со всею силой ярости моей,

И каждое из ребер как кинжал

Проткнет и потроха, и селезенку.

Ты представляешь гулкий стон земли,

Когда она дрожит пред сотрясеньем?

И ты такой же гулкий вздох издашь,

Когда от боли замычишь угрюмо.

ГАВРИИЛ

Да я бессмертен, бешеная тварь!

САТАНАИЛ

Бессмертен? Ну так в муках завопишь,

Чтоб Бог тебя избавил от бессмертья.

ЕВА

Они дерутся. Как они сильны!

Тела двоих сплелись двойным кольцом,

И влажные жемчужины сверкают.

И это все в мою творится честь?

Когда еще так отражалось солнце

В подобной драгоценной диадеме?

ГАВРИИЛ

Легко сломаю хрупкий позвоночник.

САТАНАИЛ зрителям

Легко. Мой план — его убрать отсюда.

ГАВРИИЛ вырывается, хватает Сатанаила за горло

Изменница, теперь ты не уйдешь!

Всего полдня прошло, как я тебя

Из пламенной ограды рая спас.

С прогулки, вряд ли нужной, возвращаясь,

Пытаясь внутрь пролезть через засов,

Все брюхо ободрав, спалив всю кожу,

Застряла ты: ни взад и ни вперед.

А я тебя так нежно снял с забора!

На ангельских плечах сюда принес!

И где же благодарность?

САТАНАИЛ ускользает

Благодарность

Проявят те, кто любит змей спасать.

ГАВРИИЛ

А вот спасибо от неблагодарных.

ЕВА

Теперь они дерутся на мечах.

ГАВРИИЛ

А, хорошо! Не на живот, а на смерть!

Все, что до сих пор было мутно, странно,

В бою смертельном ясность обрело.

Война, с тобой мне проще и вольней,

Меч разрубает всякие сомненья.

ЕВА

Жемчужины краснеют, как рубин.

ГАВРИИЛ

На, получай!

САТАНАИЛ

Ох! Ох!

ГАВРИИЛ

На, получай!

САТАНАИЛ

(Я просто из учтивости кричу.

Ведь он змею в клочки сейчас изрубит.)

ГАВРИИЛ

И вот тебе! И вот! И вот!

САТАНАИЛ

Пощады!

(Кричу из хитрости и ухожу.)

Уходит.

ЕВА

Закончен бой. Бык победил Змею.

ГАВРИИЛ

Ко мне приблизься, Ева, и скажи:

Ты хоть чуть-чуть ртом яблока коснулась?

Ева отрицает.

Я спас тебя от смертного греха.

(Добро всегда должно быть начеку.

Не обернись я вовремя… И в миг

Пошла бы вечность целая насмарку.)

А знаешь ты, насколько грех велик,

Который ты едва не совершила?

ЕВА

Нет, господин. Мне просто захотелось

Чего-то влажного.

ГАВРИИЛ

Ну, так и есть.

Когда поносит смертный солнца блеск,

Когда он дерзко звезды отрицает,

Когда он спорит с целым мирозданьем,

Когда несуществующим считает

Все то, что непохоже на него,

Когда ему позволено равнять

Великое с ничтожным, — что ж, тогда

Один лишь шаг — и он с пути собьется,

С пути, который Бог предначертал.

Сатанаил.

САТАНАИЛ

А почему он не спешит за мной?

Ах, он мораль, как водится, читает.

А проповедника отвлечь от жертвы —

Увы, тяжелый труд. Му! Му! Му! Му!

ГАВРИИЛ

Кто там мычит? Опять ты здесь торчишь,

Дракон проклятый, ненасытный червь?

Ведь я уж изрубил тебя в куски

Тончайшие, как слюдяные брызги.

Хоть кровь твоя взята из бочки ночи,

Они могли бы послужить окном.

И тело, на котором груз вины,

Мало для всех тебя достойных казней.

САТАНАИЛ

Му! Му!

Уходит.

ГАВРИИЛ

Эй, погоди! — Сюда, Адам!

Жена твоя избегла страшных бед.

Уходит.

ЕВА

Глядел так строго этот странный бог,

Грехом каким-то смертным угрожая.

Не понимаю я, что это значит.

Что значит смерть? Что означает грех?

Но взгляд его — смесь брани с состраданьем

В количествах, каких я и не знала,

Сомнений у меня не оставляет,

Что яблоко — непослушанья суть.

Теперь уж до него я доберусь!

Как низко яблоня склоняет ветви —

Под тяжестью — чего? — своей цены?

Или под тяжестью пренебреженья?

Румянец — словно пурпур уходящий

Заката, что окрашивает воздух.

Волшебное вливается звучанье

Из уха внутрь, на волю отпуская

Значений череду, давно знакомых.

Благоуханье мякоти созревшей,

И сладость, и какой-то привкус горький,

Который слаще радости любой,

Все это чувствам ясно говорит:

Из тысячи плодов, что я рвала,

Лишь этот — королевский. Злая змейка.

Срывает яблоко.

Какое чувство. Но оно пока

Ничем не разрешилось. Это весть

Моей душе. Но я еще не знаю,

Как понимать ее. А тело страждет.

Но яблоко страданье утолит

И на вопрос души оно ответит.

Едва рука моя плода коснулась,

Я поняла, хоть мне и было страшно,

Что я его сорву и буду есть.

Вгрызается в яблоко. Солнце содрогается.

Да, это надо было испытать.

Я совершила то, что захотела:

Не самое прекрасное, быть может,

Но самое великое из дел.

Адам.

АДАМ

Ты здесь.

ЕВА

Я здесь.

АДАМ

Ты здесь, как и всегда.

ЕВА

Но разве я «как и всегда» сказала?

АДАМ

Я от волненья даже побледнел.

ЕВА

Ты волновался за меня?

АДАМ

Я слышал,

Что сотрясает буря целый лес,