Ad infinitum - [10]

* * *

Они спустились к морю, где на камнях расчесывали и сушили волосы прекрасные девы с зеленой кожей. Они смеялись и пели, их тонкие голоса звенели между камней, и Стивен подумал, что в обычные дни, должно быть, их песни неотличимы от воя ветра в скалах.

— Если спрятать шапочку одной из них, она выйдет за вас замуж и станет матерью ваших детей, — заметил Стивен.

— Благодарю покорно, — ответил Джек со смехом, — у меня уже было такое приключение! Русалка прекрасна, пока поет, но в твоей постели… — он замялся и, кажется, покраснел, сообразив, что сказал нечто, что джентльмену не пристало. Стивен сделал вид, что ничего не заметил.

Потом они наткнулись на поляну, где лепреконы устроили базар и уговаривали друг друга купить их башмачки. На двоих путников они обратили внимания не больше, чем птицы.

Они пересекли остров из конца в конец и говорили довольно мало. Один раз Джек спросил:

— Меня удивило, что вы не примерзли к тому пятачку земли, где мы увидели птиц, и не стали их зарисовывать или учинять над ними свои магические танцы с бечевками, линейками и сачками.

— Мой дорогой, — Стивен сам не заметил, как использовал то же обращение, — к настоящему времени повадки большинства птиц исследованы и описаны исчерпывающим образом. Во всяком случае, птиц нашего побережья. Чтобы узнать нечто новое, нужна дорогостоящая техника — или же нужно путешествовать совсем далеко, на другой конец земного шара.

— Вам от этого грустно, Стивен?

— Развитие техногенной цивилизации имеет свои преимущества и свои недостатки, что за странный вопрос! Но вы очень точно подметили, пожалуй, что грустно.

* * *

— Ах, мои бедные ноги! — смеялась рыженькая девочка, танцуя на листе смородины. — Мои бедные ноги танцуют и танцуют, и все им мало!

Ей наигрывали многие другие маленькие существа, рыжеволосые и черноволосые, с крыльями и без, в одеждах из прозрачного блестящего шелка и в самых обыкновенных костюмах. Один за другим инструменты выбивались из сил, падали друг на друга музыканты, а рыженькая и ее подружка все так же продолжали кружиться в каплях росы.

— Так я не играю! — рыженькая топнула по листу так сильно, что он закачался. — Ах, если бы нашелся тот, кто сыграл бы мне на скрипке, уж я бы его расцеловала!

— Если бы нашлась скрипка по мне, я бы охотно оказал вам такую услугу! — Джек Обри поклонился рыженькой, стараясь говорить почетче и потише, чтобы маленькую красотку не унесло за горизонт.

— За чем же дело стало?! — звонко рассмеялась она. — Инструментов всяких у нас в достатке, и для вас, великанов, найдется. И ваш друг поможет?

Джек обернулся к Стивену.

— Дорогой мой, поможете мне? — спросил он. — Клянусь, для меня не было бы большего счастья, чем снова сыграть с вами дуэтом.

— Я бы с удовольствием, — сказал Стивен, чувствуя неловкость, — но я не могу больше играть на виолончели, я уже говорил вам.

— А флейта? Или свирель? — спросила рыжая феечка. — Неужто Эйре так оскудела талантами, что ее ученые люди не могут сыграть на свирели?…

— С флейтой я, пожалуй, справился бы, — поколебавшись, заметил Стивен, — но не могу гарантировать качество звука.

— Ну так попробуйте! А то эти вот совсем никуда не годятся!

С этими словами феечка хлопнула в ладоши, и откуда не возьмись несколько малиновок принесли зеленый шелковый платок, в который были завернуты флейта и скрипка. Обе они были сделаны из странного, полупрозрачного дерева и как будто слегка светились — а может быть, тому виной был насыщенный золотой вечерний свет.

— Отличный инструмент! — воскликнул Джек, вскинув скрипку к подбородку, как мог бы снайпер, наверное, поднять свою винтовку. — И какая легкая!

Флейта, доставшаяся Стивену, не весила, кажется, совсем ничего. Он с сомнением покрутил ее в пальцах и поднес к губам.

Они не сговаривались, но каким-то образом начали играть одно и то же. Веселый задорный мотив, который начала скрипка, а флейта подхватила спустя всего пару тактов. Музыка сперва пошла криво и косо, но потом выровнялась, набрала силу, зазвенела и понеслась, петляя между травами, кустами бузины, уносясь к закатному небу. Рыженькая и ее подружки танцевали задорно и яростно, крутились кудри, и кто знает, то ли танцоры стали больше, то ли музыканты — меньше, но Стивен уже ясно видел, как Джек, не выпуская скрипки из рук, танцует сразу с двумя чернявыми феями, и даже его самого закрутила какая-то, с глазами, как гречишный мед.

— А вот такую знаете? — крикнула рыжая и завела песню.

Язык был незнаком, но Стивен сразу почувствовал, что ничего прекраснее он в жизни не слышал — да нет, слышал, точно, слышал, он знал эту мелодию еще в колыбели, она сопровождала его первые шаги, она звучала в самом центре его первой любви — там, куда он так и не смог с собой никого взять.

— Ясное дело, знаем, — ответил Джек, в речи которого откуда ни возьмись уже появился гэльский акцент, и скользнул смычком по струнам, а его низкий, верный голос сплелся с голосами фей.

Стивен подхватил и только жалел, что не может петь — потому что лучше этого ничего не происходило в его жизни.

Они пели и играли, играли и пели, пока не выпала роса, пока не поднялся ночной туман и луна, золотая и прекрасная, не взошла на высокий небосклон темно-синего хрусталя. Они стояли с капитаном Обри спина к спине, поддерживая друг друга, потому что ноги их уже дрожали от усталости, но не могли остановиться, ибо одна чарующая мелодия сменялась другой, ибо смеялись феи и подносили им по очереди золотистое вино из вереска.