Acta martyrum - [27]

, но любовію и устами есть нашъ [32]; (пролитая) кровь его пребываетъ въ Ливіи [33], но повсюду могущественно действуетъ языкъ: одинъ (изъ членовъ тела), пережившій (все остальные), одинъ онъ не знаетъ смерти [34]. Доколе Христосъ допускаетъ существованіе рода человеческаго и процветаніе міра, доколе есть какая либо книга, доколе остаются хранилища священныхъ писаній, (дотоле) всякій, кто любитъ Христа, будетъ читать тебя, Кипріанъ, и изучать твои писанія. Тотъ (Самый) Духъ, Который вдохновлялъ пророковъ, облагодатствовалъ и тебя свыше потоками красноречія. О, слово, чистейшее снега! О, необыкновенное мудрствованіе! Какъ амвросія, оно смягчаетъ сердце, напаяеть уста, проникаетъ въ жилище души, согреваетъ умъ и входитъ въ члены; такимъ образомъ [35] глубже чувствуется и въ умъ глубже внедряется Богъ. Отецъ (Небесннй)! Открой: откуда [36] Ты даровалъ земле (это) неожиданное сокровище!… Не имели красноречиваго изъяснителя апостольскія писанія; (и вотъ) мощный красноречіемъ мужъ избирается для наученія міра и для глубочайшаго изъясненія писаній Павла, дабы грубыя сердца людей, просветившись (чрезъ это), уразумели какъ дело страха, такъ и таинства и глубины Христовы [37]. Былъ одинъ юноша, весьма изощренный въ злыхъ искусствахъ; онъ обманомъ сокрушалъ стыдливость и презиралъ все святое: часто даже волховалъ на гробницахъ [38], дабы разрушать супружескіе союзы. Внезапно Христосъ обуздываетъ таковое развращеніе, удаляетъ отъ сердца мракъ и неистовство, наполняетъ любовію къ Нему, поселяетъ веру, научаетъ стыдиться содеяннаго (зла). Даже и внешній видъ (юноши) становится иной, чемъ былъ прежде: пропадаетъ тонкость кожи, появляется строгость, обрезываются длинные, ниспадающіе съ головы волосы. Говоритъ уже (юноша) скромно, стремится къ надежде (на спасеніе), держится руководства (веры), живетъ правдою Христовою, изследуетъ наше ученіе. И вотъ, вследствіе этихъ похвальныхъ качествъ, какъ достойнейшій учитель, возводится даже на епископскій престолъ, занимаетъ верховную кафедру. (Въ то время) властительствовалъ (въ міре) Валеріанъ вместе съ Галліеномъ. Отъ нихъ было постановлено: наказывать смертью всехъ исповедующихъ (Истиннаго) Бога. (Но) между темъ какъ сими (властителями) повелевалось воздавать (божеское) почитаніе гнуснейшимъ тварямъ разнаго рода, Кипріанъ, просвещенный провозвестникъ (ученія Христа), убеждаетъ свой народъ, дабы никто не уклонялся отъ мужественнаго исповеданія, дабы въ своей преступной слабости не устрашился пожертвовать собою за веру, внушаетъ, что мученія легко переносятся, если иметь въ виду вечное будущее, обетованное отъ Бога мужамъ доблестнымъ, что ценою скорбей покупается надежда на светъ, покупается вечное (блаженное) существованіе, все же злое скоро отлетаетъ вместе съ крылатымъ временемъ, что отнюдь не тягостно тó, чтó имеетъ конецъ и одаряетъ покоемъ, что онъ (Кипріанъ) положитъ начало въ (исканіи) прекрасной смерти и будетъ вождемъ въ пролитіи крови, что онъ самъ подклонитъ голову свою подъ мечъ, самъ отдастъ кровь свою; пусть за нимъ сдедуетъ, пусть будетъ ему спутникомъ каждый, кто хочетъ пріобщить Христу душу свою. Когда сими словами онъ согрелъ сердца мужей и приготовилъ (къ исповеданію Христа), то связанный приводится прежде другихъ къ неистовствующему проконсулу. Есть въ Тирскомъ Карфагене [39] пещера, глубоко вдающаяся (въ землю), темная, какъ тартаръ, недоступная солнцу. Заключенный въ эту пещеру, съ кандалами на обеихъ рукахъ, Святой Кипріанъ обращается съ молитвою къ Отцу Небесному; «Боже, Всемогущій Родителю Христа и Творче міра, и Ты, Христе, Создателю человека, котораго Ты любишь и которому не даешь погибнуть! [40] Вотъ предъ Тобою (теперь) Кипріанъ, котораго, оскверненнаго ядомъ зміинымъ, Ты, Всеблагій, по милости (Твоей), очистилъ отъ многоразличныхъ злодействъ и повелеваешь уже быть Твоимъ, Кипріанъ, — новый вместо прежняго и не виновный, не злодей, какимъ былъ прежде. Если Ты очистилъ (Твоею) благодатію [41] скверное (мое) сердце, то посети (теперь) и сію мрачную темницу, разсеявъ мракъ: исторгни изъ темницы тела и узъ міра сію душу, да будетъ мне дано пролить кровь и быть закланнымъ (для Тебя); пусть снисхожденіе не овладеетъ свирепымъ судіею, пусть злоба тиранна не знаетъ пощады, пусть не отнимаютъ славу. Даруй, также, дабы никто изъ Твоего стада, которымъ я управлялъ, не оказался слабымъ, дабы никто изъ (Твоихъ) не палъ подъ бременемъ казни и не поколебался; дабы я возвратилъ Тебе полное число (находящихся въ стаде) и уплатилъ долгъ». Молитва сія была услышна Господомъ и въ народъ Карфагенскій вселился духъ пламенной решимости — пріобресть прекрасную смерть (мученичества) пролитіемъ крови, уча не бояться, не уступать, не побеждаться скорбію, руководиться любовію къ славе, исполняться Христомъ и защищать веру. Молва гласитъ, что среди Поля [42] приготовленъ былъ ровъ, наполненный до самыхъ краевъ горячею известью: пережженные известковые камни извергаютъ огонь, пышетъ пламенемъ белоснежная пыль, имеющая силу сожигать прикасающееся (къ ней), смертоносно (даже) дыханіе (ея). Прибавляютъ, что на краю рва поставленъ былъ жертвенникъ и определено, дабы чтители Христа принесли въ жертву идоламъ или крупинку соли или печень свиньи