Абьюз - [63]

Она не пыталась отстраниться, да и не получилось бы – за спиной Катрин по-прежнему маячила стена.

– Я так и сказала!

– Слов недостаточно! – упрямо махнул головой я, заодно отбрасывая спадающие на глаза волосы. – Хочешь убедить меня в том, что желаешь свободы – придётся действовать.

– Что? – изумлённо приподняла брови она. – Действовать? Как?.. – в недоумении передёрнула она плечами.

– Не знаю – как, но уж как-нибудь подоходчивей. Так, чтобы сомнений в твоей неприязни не оставалось.

Взяв нож, я протянул его ручкой вперёд.

Катрин нахмурилась, глядя на холодное лезвие. Потому на лице её отразилось понимание и отвращение:

– Ты с ума сошёл? – не столько прошептала, сколько прошипела она. – Не думаешь же ты, что я стану играть с тобой в эти дурацкие игры?!

– Станешь. Если действительно хочешь уйти.

– Я не…

– Используй его. Докажи серьёзность своих намерений.

– Я надеялась решить проблему менее…хм-м? Радикальным способом.

– Я не умру. Удара ножом недостаточно, чтобы отнять мою жизнь. Это просто развлечение.

– Сегодняшний вечер – это что-то! Незабываемое впечатление за впечатлением! Такое чувство, что ты нарочно копил их один к одному, чтобы вылить в один присест всё фамильное безумие и странные сексуальные фантазии.

– Боль и секс действительно неплохо сочетаются, но извращённые фотосессии с Кингом, уж поверь, в мои планы точно не входили.

Катрин скривилась от отвращения, но тут же лицо её вновь приняло спокойное выражение.

– Ты знаешь, что я никогда не смогу навредить безоружному человеку.

– Я знаю, что ты лжёшь сейчас. Не мне – себе. Мы оба знаем, что я не безоружен – я сам по себе оружие. И ты вовсе не маленькая белая пушистая овечка, ты будущий хирург и держать скальпель в руках умеешь.

– Это не скальпель.

– Режет не хуже.

Она провела ладонью по глазам, словно стремясь скинуть с них невидимую мне повязку.

Голос её зазвучал устало:

– Не верю, что это вообще происходит на самом деле: я стою и всерьёз обсуждаю возможность воткнуть в тебя нож?

– Представь при этом что-нибудь вдохновляющее.

– Например?

– Например, как я, припёртый к стенке данным тебе словом вынужден буду исполнить обещанное и уйти?..

Катрин взяла из моих рук нож скорее машинально, чем осознанно, недоверчиво глядя на отливающее синевой, остро отточенное лезвие.

– Ты ведь не веришь, что я могу это сделать? – спросила она.

– В этой жизни никогда ни в чём нельзя быть уверенным.

– Ты во мне не уверен? – сверлила она меня вопросительным взглядом.

– Я знаю, ты девушка с характером и с принципами. Но насколько далеко ты способна зайти в погоне за ними? Вот этого не знаю. Но допускаю возможность того, что достаточно далеко.

Катрин усмехнулась, и в этот момент стала гораздо больше похожа на всех нас – и на себя, ту, которой едва ли сама себя знала. Тьма, которая присутствовала в ней также, как и в Синтии или во мне. Пусть и в меньшей степени, но всё же?

Фамильная тьма: желание причинять боль в первую очередь тем, кого мы вожделеем.

Тёмная сторона есть у всего, кроме солнца. Свет без тени беспощаден, он сжигает дотла. Тень и должна быть. Меня тени никогда не пугали. Меня пугает их отсутствие. Гораздо страшнее, когда в человеке не видно изъянов.

Она подняла лезвие и приставила его к моему горлу. Острие легко касалось ямки под подбородком, дразня кожу завораживающим холодком.

–О! Вижу ты решила подойти к решению с огоньком и фантазией? Я бы предпочёл пощекотать нервишки в других местах…

Я хотел наклониться ниже, чтобы интимно прошептать речь на нежное девичье ушко, но нож несколько ограничивал мою свободу. По нему заструилась алая капля крови, густая и маслянистая, закапав на её бледные белые пальчики.

– Это в каких же?

Она не сопротивлялась, словно завороженная, когда, сжав пальцы на тонком запястье, я потянул её руку вниз, слегка прижимая острие ножа к собственному телу, так, чтобы оно прочерчивало на обнажённой коже тонкую царапину.

Боль была совсем лёгкой, невесомой, как паутинка и такой же дразнящей – поцелуй бабочки, обманчиво-призрачный, существующей скорее в воображении, чем наяву.

Скользнув по костям ключицы, надрезав кожу на груди, он нерешительно дрогнул в её руке.

Катрин пыталась разжать пальцы, но я не позволил ей этого сделать.

– Не надо! – жалобно пискнула она.

От неё веяло страхом с лёгким шлейфом возбуждения. И это завораживало. Заводило лучше любого афродизиака.

Тепло, так же естественно исходящее от тела Катрин, как аромат исходит от цветка, притягивало к себе меня так же верно, как её красивое лицо, выступающее из дымки стеклянных волос. Не отпускало взгляд.

Прозрачные, как студёная вода или зимнее небо, глаза. Холодные, хмурые, серые. И губы, нежные, гладкие, словно лепесток розы, разогретый солнцем. Коснуться их, испробовать их вкус в это мгновение стало такой же острой необходимостью как глоток воды после долгой прогулки в знойный день.

Её губы дрожали под моими губами. Что тому было причиной? Волнение, связанное с желанием, которого она не желала принимать, но которому всё равно покорялась?

Любить женщину можно по-разному.

Иногда вступая в чертоги женского тела действуешь подобно варвару-завоевателю, сокрушая преграды, опустошая недра, выгорая в горниле страсти сам до тех пор, пока не придёт бессильное изнеможение, пока не разожмёшь объятий, опустошённый и чёрный, как дом после пожара, в котором не осталось ничего, кроме копоти.