Абуджайская шаль - [12]

Сердце мальчика забилось тревожно и радостно — вот оно настоящее приключение! Сколько неизвестного и таинственного в этих поросших травою старых стенах! Виктор почувствовал себя первооткрывателем, исследователем и мужественным покорителем неизведанного пространства!

Неожиданно раздавшийся рядом громкий чих, заставил Виктора вздрогнуть.

— Кто здесь?! — со страху неестественно пискнул Виктор.

— Я, — скрипуче пробормотало неизвестное существо, медленно вскарабкиваясь на каменные обломки, служившие когда-то оградой.

Это был мальчик, примерно одного с Виктором возраста. Необычайно чёрные и круглые глаза его неподвижно разместились на худеньком личике с длинным крючковатым носом и тонкими узкими губами. Черные волосы висели прямыми прядями по высоко поднятым плечам. Когда он, наконец, перебрался через ограду и стал рядом, Виктор увидел, что странный мальчик был горбат.

— Ты кто, любезный? — с напускной суровостью проговорил Виктор.

— Тутошний я, — проскрипел мальчик, — Матвеем звать!

— Чьих ты будешь? — продолжал суровый допрос Виктор.

— Мы Сорокины. Мамка моя одёжу шьёт.

— Портниха, значит, — констатировал Виктор, не меняя сурового тона, — отец кто?

— А отца у нас нету, — пожал плечами мальчик.

— Отчего?

— Так вот — нету! — Матвей виновато развёл руками.

— Ты вот что, — Виктор важно прошёлся перед новым знакомцем, — сказывай, что тут делаешь?

Мальчик замялся:

— Мамка послала за болотной травой к Ползучей топи, а я… идти не захотел, далеко, а здесь в развалинах её полно растёт, я наберу — она и не узнает!

— Грешно врать родителям, — назидательно промолвил Виктор, — а зачем ей трава?

Очень скоро мальчики разговорились. Они, верно, оказались одного возраста, Матвей, как и Виктор, более всего любил игры и приключения и как один ненавидел учение, так другой не терпел никакой работы. Спустя некоторое время мальчики уже лазили по развалинам вместе, оглашая воздух громкими криками и позабыв про всё на свете!

Наконец, наигравшись, оба уселись в тени большого раскидистого дерева. Матвей достал припрятанную краюху хлеба и оба принялись уплетать её за обе щёки, смеясь и болтая.

— Сюда в развалины никто не ходит, — ещё более округляя и без того круглые глаза, сообщил Матвей, — ты смотри, своим не рассказывай, что здесь был — заругают!

— Вот ещё — заругают! — пренебрежительно воскликнул Виктор, — да уж я давно не маленький, я — птица вольная! Никто мне не указ!

— Ты — птица? — веки у Матвея удивленно хлопнули, — ты не похож на птицу!

— Да это просто так говорится! Просто для красоты! Ты что не понимаешь?

— Понима-аю, — медленно проговорил Матвей, — а что тебе всё позволено — тоже для красоты сказал?

Виктор, поняв, что переборщил, смущенно пожал плечами.

— А я вот тебе по дружбе скажу, — продолжил Матвей, — никому ни слова, что в развалинах со мной был! Могут даже и побить! Здесь Старая Барыня погибла и народу много — наших из деревни. Их души неуспокоенные по сию пору здесь бродят, особенно Старая Барыня, всё Шаль свою ищет.

— Какую шаль? — Виктор невольно понизил голос до шёпота.

— А такую. Эта Шаль любую дверь закрыть может, любую дорогу. И открыть может тоже — если пожелаешь.

— А это как?

— Да вот так. Накинешь Шаль на дверь и любой замок ей нипочём — дверь враз откроется! А можно и наоборот — открытую дверь закрыть, что никакой ключ не возьмёт! А вот ещё можно выйти на любую дорогу и Шаль раскинуть и по той дороге ни один путник не пройдёт! Тут, правда, слова особые нужно знать…

— Как это не пройдёт, а в обход?

— Никак не пройдёт. Коли дорога Шалью покрыта, куда ты ни ступи, всё обратно вернёшься, и нет тебе ходу по этому пути ни вперед, ни назад!

— А барыня-то, зачем эту Шаль ищет?

— Да ты что? Она же любую дверь открывает! Любую, понимаешь? И ворота смерти тоже… вот найдёт Старая Барыня Шаль — и вернётся. И очень ей не понравится, что по её дому кто-то шастает! Оттого и не ходит сюда никто — Старой Барыни боятся!

Мальчики замолчали. Виктору вдруг показалось, что развалины не такое уж привлекательное место! Неуютно, гарью пахнет и ветер такой холодный на холме, так и завывает, словно стонет кто-то. Он вздрогнул, поёжившись, и неуверенно проговорил:

— Да ну… Ерунда это всё! Шаль какая-то… Она уж давно в огне сгорела эта шаль!

— Не скажи, — задумчиво покусывая травинку, проговорил Матвей, — здесь она, Шаль. Такие вещи не горят. Здесь она запрятана, а вот где только… эх, найти бы самому — вот уж радости бы было!

— Зачем же она тебе? — полюбопытствовал Виктор.

— Да мало ли, — уклончиво пробормотал Матвей и по птичьи склонил голову к плечу, — закрою дверь в свою камору, там разные у меня разности хранятся, чтобы сёстры да братья не добрались!

И придвинувшись к Виктору вплотную, жарко зашептал ему в ухо:

— А давай вместе Шаль эту поищем! Наши-то местные не полезут сюда — бояться! А одному-то ох, как несподручно! А ты я вижу — товарищ-то надёжный, с тобой хоть в огонь, хоть в воду!

Трусоватому от природы Виктору такая характеристика показалась лестной, да и перспектива поисков таинственной шали в живописных развалинах, несмотря ни на что, привлекала. Смущал только не внушающий доверия странно тяжелый немигающий взгляд нового товарища.