Абуджайская шаль - [10]
Дома до самого вечера только и было разговоров, что об утреннем происшествии! Володю уложили в постель и, несмотря на все его горячие протесты, строго-настрого наказали не в коем случае не подниматься. Мисс Флинт чувствуя себя самой главной виновницей, страшилась попасться господам на глаза, пока сжалившаяся над нею Дарья Платоновна не разыскала её и не произнесла успокаивающе:
— Ну, будет, будет… Полно уж, душенька так виниться! Мы знаем, голубушка, что только вам и можно детей-то доверять, а ведь они сорванцы отчаянные! Важно, душенька, что всё обошлось, а вас никто не винит — господь с вами!
Мисс Флинт подавив рыдания, бросилась ей в ноги, умоляя простить за недогляд, и клятвенно заверяя, что глаз не спустит с молодых господ.
Дарья Платоновна мелко перекрестя её, промолвила:
— Да вы уж, не переусердствуйте, голубушка, не переусердствуйте! Не то с вами нервический припадок случится, чего доброго! Ну да будет слёз, ступайте с богом!
Дарья Платоновна задумчиво повернулась и пошла в кабинет мужа. Подойдя, открыла дверь без стука и певуче проговорила:
— Позволишь ли войти, Дмитрий Степанович?
Перегудов стоял у открытого окна, глядя на закатное небо. Он нехотя повернул голову:
— Что-то случилось, Дашенька?
Дарья Платоновна торжественно промаршировала к креслу и опустилась в него, благообразно сложив ухоженные руки.
— Не хочешь ли ты мне, Дмитрий Степанович, рассказать чего?
— Голубушка, я не расположен к беседе. Если тебе чего-то узнать надобно, так говори.
Дарья Платоновна шумно вздохнула и начала издалека:
— Хорошо здесь, в деревне-то, верно Дмитрий Степанович? Дом добротный, эдак всё с удобствами устроено! Народ хороший…
— Дашенька, ежели ты об утрешнем деле, так пустое, дети — всякое бывает! Помнишь ли, как Николенька наш из коляски выпал, да на полном скаку! И ведь все рядом сидели и ты и я и Ёра Семёнович, дядька Николенькин, а всё не доглядели! Глазом никто не успел моргнуть, как он — фрррь…! И был таков! Разве ж углядишь за пострелятами? Я вот думаю надо мисс нашей, Флинт, Ёру Семёновича в помощь поставить. Николаша давно вырос, в дядьках не нуждается, да и Ёра не у дел…
Дарья Платоновна, всё более мрачнея лицом во время мужнина монолога, невежливо прервала его:
— Полно мне, Дмитрий Степанович, зубы-то заговаривать! Уж, чай, я не мисс Флинт, успокаивать меня не надо, сама троих детей вырастила, на ноги поставила и знаю! — Дарья Платоновна напряглась и повысила голос, чуть приподнявшись в кресле, — я знаю, что обошлась добром детская-то шалость — и ладно! Бог оберёг, и слёзы тут проливать не о чем, а догляд — удвоить! Решение твоё об Ёре Семёновиче я одобряю, и толковать тут не о чем! — она немного помолчала, разволновавшись и собираясь с духом.
— Я ведь, Дмитрий Степанович, о другом говорить пришла…
Перегудов, внимательно посмотрев на супругу, неторопливо присел на соседнее кресло.
— Ты вот что расскажи-ка мне, душа моя, — наклонилась к нему Дарья Платоновна, — ты ведь впервой-то сюда боле трёх лет назад приехал, так ли?
— Так, матушка, — осторожно подтвердил Дмитрий Степанович.
— А уж после-то, как дом строили, вы с Фёдором, почитай, каждую неделю сюда приезжали, так ли?
— Так, — чуть помедлив, подтвердил и это Перегудов.
Так объясните же, Дмитрий Степанович! — голос Дарья Платоновны задрожал, — как же это вы с Фёдором не узнали давеча дороги? Да полно, батюшка! Сюда ли вы ездили-то, почитай три года! Ведь дорог то здесь всего две! Одна направо, другая — налево! Не десять, батюшка, ни двадцать — две!!! А вы, как дитё малое, в двух соснах заплутали!
Дмитрий Степанович в изумлении посмотрел на жену. Дело принимало совершенно неожиданный, и даже невозможный оборот!
— Да ты что, Дашенька, — растерянно пролепетал он, — в чём ты меня обвиняешь?
— А в том, Дмитрий Степанович, — Перегудова с достоинством поднялась с кресла, — что прожили мы с вами жизнь долгую, детей, внуков нажили, да видно верно говорят: Седина в бороду — бес в ребро! что ж…, - голос её вновь задрожал, — я не молода, и собою уж может и не хороша, да только стыдно вам Дмитрий Степанович! Перед людьми должно быть стыдно! Ведь и вы Дмитрий Степанович не молоды! И…, - тут силы ей изменили и, обливаясь слезами, она рухнула в кресло.
Совершенно сбитый с толку, Дмитрий Степанович несколько мгновений молча взирал на неё. (Тут надобно заметить, что супругом Перегудов был всегда примерным. Бывало, конечно, приглянется какая красотка, так ведь и волочиться было недосуг! Карьера, дети малые, жена, дом, прислуга — куда там! До флирту ли тут, только успевай поворачиваться!) Осознавая всю нелепость подобных обвинений, Дмитрий Степанович, пытался, однако утешить рыдающую Дарью Платоновну, неловко поглаживая её по склоненной голове.
— Полно тебе, душенька, полно, успокойся, дети услышат, прислуга…
— Пусть слышат, страстно прошептала Дарья Платоновна. — пусть! Да для кого же это будет новостью! Уж, небось, Фёдор похвалялся в людской о ваших-то похождениях! — такая мысль с новой силою расстроила Дарью Платоновну, а на Перегудова произвела отрезвляющее действие, он вдруг опомнился и не на шутку рассердился.
Если хотя бы раз в своей жизни ты просыпался с мыслью, что не создан для этого мира, если твои случайные слова и поступки способны влиять на жизнь других людей, то возможно, эта книга — о тебе.
Когда мир, который ты знал и любил, оказывается на грани гибели, перед каждым стоит выбор. Можно сдаться, поддавшись волне страха и отчаяния, а можно бороться, без надежды на победу, без помощи и поддержки, но всё же бороться, падать и подниматься, и падать вновь. Но кто знает, стоит ли мир таких отчаянных усилий?
Если ты провела всю свою жизнь в тюрьме, если всё, что ты когда-либо видела — это холодные каменные стены, то мир за пределами тюрьмы покажется тебе сказкой. Но не все сказки добры и прекрасны, некоторые из них полны опасностей, боли и борьбы. И не все сказки хорошо заканчиваются. А уж если само твоё рождение окутано тайной, которую никто не поможет тебе разгадать, то остаётся лишь одно — идти вперёд, невзирая на трудности и препятствия, идти вперёд, покидая постылые стены. И тогда, быть может, тебе повезёт, и ты узнаешь истину.
Дорожный роман с присущими жанру приключениями, знакомствами и расставаниями, сдобренный капелькой магии и украшенный по канту парой нестрашных призраков.
Существуют препятствия, которые нельзя преодолеть… Силы, которые невозможно превзойти… Обстоятельства, от которых не получится убежать… И когда понимание неосуществимости приходит к тебе само, а не из уст окружающих, стоит задуматься, нужно ли продолжать идти вперед если все так безнадежно?… Как жаль, что у некоторых личностей не хватает мозгов для осознания такой простой истины, но в то же время, более чем достаточно бараньей упертости для продолжения безумного противостояния. Но так ли плохо быть безумцем, отказывающимся принимать свою жалкую участь со смиренной улыбкой на лице? Ответ на этот вопрос, лежит в последнем и величайшем противостоянии нашего "героя"…
Роман "Фризания" состоит из 2-х Книг: - Ловушка для Хаоса; - Кольцо Соломона. Жанр - фэнтези. Герои – три друга, студенты-маги Узо, Берой и Лумпизан. Действие в 1-й Книге происходит в Срединном мире, в который вторгается Хаос, Тёмное Зло Вселенной, угрожающее всему живому. Узо, Берой и Лумпизан под руководством своих учителей, могущественных магов, Алефа и Бейта ведут борьбу с Хаосом. Друзья проходят через трудные испытания, опасности и сражения и с помощью 10 волшебных сефир, прилетевших из Космоса, устраивают ловушку Хаосу и навсегда изгоняют его из Срединного мира. Действие во 2-й Книге происходит как в Срединном мире, так и в нашем мире, в Иерусалиме.
Реймунд Стург — убийца. Лучший из лучших. В мире Вопроса и Восклицания, переживающем эпоху великих открытый — эпоху парусов, пороха и закаленной стали. Он работает на Международный Альянс. Тайную организацию, которой платят за смерть самых сильных мира сего. Его удел — быть чужим оружием. И он был им. Верным и безотказным. С детства. Возможно лишь чуть более милосердным и склонным не допускать лишних жертв. Что-то пошло не так. Его предали. Кошка. Бывшая возлюбленная, ныне опасный враг. А голос из снов шепчет о свободе. Он все еще агент Альянса.