Абсолютное оружие - [3]

Головастики были в восторге, а мою офицерскую душу эта картина здорово нервировала; не люблю непонятные объекты.

Аномалия представляла собой пространственное излучение незнакомого мне спектра, распространяющееся из ничем не примечательной точки и исчезающее на поверхности сферы диаметром в несколько световых микросекунд. И такое циничное, буквально на ровном месте, нарушение закона сохранения энергии, навевало мрачные мысли. Очень хорошо я понимал тлитцев, забивших тревогу!

Опостылевшая картина суетящихся мутных пятен, коими представали в данном спектре корабли, сменилась внезапно. Пучок вдруг начал выворачиваться наизнанку из центра, лучи немыслимо искривлялись. Я потянулся к психополю корабля, чтобы объявить полную боевую готовность, но не успел; из центра пучка на хорошей скорости вырвалось нечто. Вырвалось прямо в нашу сторону.

Я в бешенстве стиснул зубы и подлокотники, понимая, что не могу точно спрогнозировать место удара и понятия не имею, как на это отреагируют — и отреагируют ли! — щиты, рассчитанные на энергетические возмущения и околосветовые скорости объектов. Активная противометеоритная защита же, предназначенная для борьбы с подобными угрозами, находилась в режиме ожидания, и пробудить её за те доли секунды, которые оставались до столкновения, не представлялось возможным.

А потом тряхнуло. Нет, ТРЯХНУЛО!

Компенсаторы гравитации, не рассчитанные на подобное, закономерно пропустили удар. Кресло подо мной скакнуло, пытаясь вывернуться из хватки, за что поплатилось оторванными подлокотниками. Впрочем, инерцию падения оно всё-таки частично погасило, и приземлился я на ноги. За моей спиной кто-то вскрикнул, послышался грохот и стоны; а потом к этой какофонии запоздало присоединились системы корабельного оповещения, взвыв дурным голосом.

На пару мгновений я «завис» с оторванными подлокотниками в руках, сосредоточившись на потоках психополя; нужно было отдать распоряжения кораблю и команде, а самое главное, заткнуть систему оповещения! Если все остальные обитатели корабля только слышали сирены и видели тревожные огни, то по моим нервам корабль шарахнул на всех доступных для общения частотах. Всё логично: кто капитан, тому и разбираться.

— Все живы? — обратился я к дежурной смене, со стонами и всхлипами поднимающейся на ноги. Окинул придирчивым взглядом; вроде бы, шевелились все. — Направляющий Кирш, примите командование, — официально обратился я к первому помощнику, поднимавшему в этот момент штурмана. — Пойду на месте посмотрю, что там такое, — и я рысью кинулся к транспортным кабинам.

Судя по данным, которыми успел снабдить меня корабль, объект, врезавшийся в нас, представлял собой летательный аппарат неизвестной конфигурации. Кто знает, кто летел на этом корабле? Не дай Предки выжил, надо будет это исправить.

Разумеется, один я туда лезть не собирался, приказ штурмовой группе был отдан ещё до отключения системы оповещения. Но не посмотреть собственными глазами и в первых рядах, что такое вылупилось из аномалии, не мог. Помимо удовлетворения любопытства, это был удачный повод немного приглушить ностальгию по боевой юности, а то в капитанском кресле можно совсем закиснуть.

В ближайший к повреждённому участку отсек я прибыл чуть позже основной ударной группы и на мгновение остро пожалел, что у меня нет никакой экипировки. Крепкие парни в силовой броне заставляли чувствовать себя маленьким и слабым. Это я умом понимаю, что в случае драки броня их от меня не спасёт, но комплексы — страшная сила.

— Вы решили с нами? — поприветствовал меня ведущий группы. Голос из-под шлема звучал приглушённо, но в нём всё равно можно было различить удивление. Я только кивнул.

— Все на месте? — уточнил. Перестройка организма на боевой режим уже закончилась, и говорить было тяжело. В таком виде гортань предрасположена скорее к угрожающему рыку, чем к разговору, губы теряют подвижность, да и форма челюстей меняется.

Дождавшись кивка от командира рассредоточившихся штурмовиков, я проверил состояние пролома. Корабль доложил, что дыра герметизирована, и можно заниматься ремонтом. Мы, правда, пока ремонтировать не собирались, если только доламывать уцелевшее.

Дверь открылась с шипением, — выравнивался перепад давления, — и первая пара бойцов ступила на покрытые конденсатом покорёженные плиты.

Аварийное освещение озаряло мрачную картину; даже не верилось, что у нас за спиной остались совершенно целые и невредимые переходы. Неизвестный летательный аппарат, внешний вид которого сейчас было почти невозможно определить, педантично вошёл в орудийный створ главного калибра, смяв тонкие фермы и хрупкое полотно излучателя. Переборка между камерой излучателя и орудийной палубой была смята в гармошку, технические помещения и коммуникации превращены в груду металлолома. Затянутая зеленоватой плёнкой защитного поля, зияла рваная дыра в обшивке, из которой наружу торчала примерно треть чужого корабля.

Повинуясь отрывистым командам, штурмовики быстро рассредоточились, обходя место трагедии. По моим прикидкам, погибших было пятнадцать человек: весь орудийный расчёт, включая техников и обслуживающий персонал установки. На фоне этого мысли о стоимости самого орудия казались верхом цинизма, но не думать об этом тоже не получалось.