— Кто? Не расслышал.
— Человек!
Я вкладываю в это слово совсем другой смысл, чем те трое.
— А! Чего с ним толковщину разводить!
Парень в кителе спрыгивает с поленницы, поднимает карту и двигается прямо на меня.
— В лоб хочешь?
И, прежде чем он замахивается, я бросаюсь на него. Парень от неожиданности не сопротивляется. Он обхватывает голову руками, прячет её от ударов.
— Макар идёт! — раздаётся тревожный крик глазастого.
Все три картёжника бегут от школы по пустырю, перепрыгивают через окопы, грозя кулаками.
Сзади за шиворот хватает цепкая рука. Высокий мужчина со смешным седым хохолком на голове смотрит на меня усталыми, глубоко запавшими глазами. Вокруг девчонки и мальчишки. Границы между школами уже нет, и «классной дамы» тоже.
— Макар Моисеевич! — кричат девчонки. — Он не виноват! Это опять Шишимора со своими пришёл… Они первые!
Мальчишки молчат.
— Иди за мной!
Макар Моисеевич поворачивается, идёт к школе.
— Ты ему расскажи! — советуют мне девчонки. — Это Макар, ваш директор. Он добрый! Ты расскажи…
Макар Моисеевич, пропустив меня в кабинет, плотно прикрывает дверь.
— Фамилия.
— Зорин.
В окно видно, как у поленницы глазастый что-то оживлённо говорит своим дружкам. Парень в зелёном кителе держится за глаз и кивает головой.
— В какой класс пришел?
— В седьмой.
— Комсомолец?
— Ага!
— Так-так…
Макар Моисеевич подходит к окну, смотрит на Шишимору с друзьями.
— Это хорошо, что комсомолец. Единственный член союза на всю школу — и тот Аника — воин.
— Я же…
— Безотцовщина, — вздыхает Макар Моисеевич. — И так каждый день. Учиться не хотят, а к началу занятий приходят. Тянет, значит, в школу. Одним словом, безотцовщина! С которым ты дрался, его отец у меня учился. Брагин был такой, погиб Брагин, а сын… Ну ладно, марш в класс!
Я поворачиваюсь к двери.
— А знаешь, что тебе будет после уроков? — спрашивает директор школы, продолжая смотреть в окно.
— Ага!
— Проводить до дома?
— Зачем? У меня товарищ есть. Руслан Дубинин.
— Мне кажется, тебе лучше перейти в другую школу. В центр. Там публика потише, хулиганства поменьше. — В голосе Макара Моисеевича слышатся настороженные нотки.
В ответ я ковыряю пальцем штукатурку на стене.
— Не хочешь?
Я чувствую, что он доволен моим упрямством.
— Ну иди!
В коридоре, переступая от нетерпения с ноги на ногу, стоит Вовка.
— Здорово, Гришка! — кричит он и жмёт мою руку. — Говорил, что встретимся. В городе народу раз-два, и нет никого. Так что всегда встретимся! Вот. Видел, как ты Лёньке Блину по глазу дал. Не бойся! Со мной не пропадёшь. Такой проход в развалинах знаю, никто не догонит. Надо будет только с последнего урока удрать.
— Не буду я убегать.
— Чего? Ха! Это же Шишимора! Шпана! Он и ножом может полосануть. Не бойся! Проведу, никто не увидит.
— А завтра?
— Опять убежим.
— И так всё время?
— Да нет, почему? Потом кого-нибудь узнаешь, тебя узнают, слово скажут.
Коридор гудит от ребячьих голосов. При нашем приближении ученики замолкают и с интересом разглядывают меня.
— Они тут все друг друга знают, — продолжает убеждать Вовка. — Одного тронешь, сразу набегут. Я в пятом классе сильнее всех, а никому слова не скажи. Ну, я пошел!
Я с удивлением смотрю, как Вовка семенит по коридору, точно кого-то испугался, — быстрее, быстрее, от меня подальше. Может быть, он испугался этого пятиклассника, что идёт вразвалку навстречу? Пожалуй, его. Лобастому крепышу все уступают дорогу.
Пятиклассник подходит и презрительно оттопыривает нижнюю губу.
— Шишимора велел передать, что после уроков метелить будут.
— Что?
— Метелить.
— По-русски умеешь говорить?
— Бить будут!
— Это ещё посмотрим кто кого.
Больше ничего не остаётся делать, как, в свою очередь, запугивать.
Крепыш толкает локтем в мой живот.
— Дай пройти!
Его наглость и самоуверенность выводят меня из равновесия. Я никогда не бил никого слабее себя. Но тут… Размахиваюсь и даю леща зазнавшемуся пятикласснику.
И он сразу становится нормальным ребёнком. Отскакивает в сторону. Хлюпает носом. Глаза у него по-детски обижены и полны слёз.
— Сладил, да? Сладил, да? Братке скажу!
Коридор вздрагивает от смеха. Смеются все, и громче всех Вовка. Он дружески хлопает меня по спине, чего-то говорит, потом даёт пинка пятикласснику.
— Перестань! — останавливаю я Вовку. — Маленьких нельзя обижать!
Я говорю это серьёзно, но ребята начинают смеяться ещё громче. Даже жалко пятиклассника.
Звенит звонок. Коридор пустеет.
— Седьмой класс на первом этаже, — это говорит идущий за мной следом парнишка с жёлтыми, как пшено, веснушками. — Меня Сашкой зовут. Здорово ты Колгана! Он такой вредный — превредный! Хочешь, я тебя провожу до класса?
— На уроки опоздаешь.
— У нас ещё нет учителей. Из эвакуации не приехали. Все четыре часа физкультура. Физкультурник заведёт в рощу, потом как крикнет: «Воздух!» Мы по домам. Здорово?
— Всё равно не болтайся по этажам! Иди в класс!
— Я с физкультуры домой не пойду. С тобой пойду. Давай дружить?
— Хорошо.
В классе меня встречает мрачный Руслан. Мы садимся на последнюю парту и обсуждаем создавшееся положение.
— Нашёл с кем связываться! Шишимора, он… Его все знают. Теперь будет доказывать свою силу. Уступать тоже нельзя. Тогда школу бросай.
