Аборт. Исторический роман 1966 года - [19]

Вайда подобрала волосы и сколола их. Они покоились в углублении ее затылка, и это было прекрасно.

Мы нисколько не отдохнули, но и не нервничали, что было бы естественно в начале такого дня, нас охватило той мягкой волной шока, когда легче делать одну маленькую вещь за другой, один хрупкий шаг за другим, пока большое и трудное дело, чем бы оно ни было, не завершится само собой.

Когда подступают трудности, которые во что бы то ни стало нужно преодолеть, нам обычно достает сил, чтобы наполнить свою жизнь новыми мимолетными ритуалами и просто их исполнять.

Мы превращаемся в театры.

Я переводил взгляд с бурлящего кофейника на Вайду в ванне. День будет очень длинным, но, к счастью, мы пройдем его — одно мгновение за другим.

— Кофе уже готов? — спросила Вайда.

Я понюхал кофейные пары, поднимавшиеся из носика, будто погода. Они были темны и тяжелы от кофе. Вайда научила меня нюхать кофе. Она варила его именно так.

Раньше я был человеком растворимым, а она научила меня варить настоящий кофе и правильно сделала. Где я был все эти годы, когда считал кофе коричневой пылью?

Пока кофейник бурлил, я немного подумал о кофе. Странно, как продолжается простая жизнь, а мы становимся все труднее.

— Милый, ты меня слышал? — спросила Вайда. — Кофе. Хватит ворон считать, займись лучше кофе, дорогой. Он сварился?

— Я задумался о другом, — сказал я.

Колокольчик Фостера

Вайда надела простую, но довольно привлекательную белую блузку, синюю юбку выше колен, — а поверх блузки — какой-то маленький полусвитер. Мне никогда не удавалось описывать одежду так, чтобы другие понимали, о чем я говорю.

Она не стала краситься — если не считать глаз. Глаза выглядели темными и синими — именно такими они нам и нравятся в эти последние годы седьмого десятилетия Двадцатого Века.

На двери библиотеки зазвонил колокольчик — быстро и как-то потрясенно. Колокольчик казался чуть ли не испуганным, чуть ли не кричал о помощи.

Это был Фостер.

Фостер так никогда и не сжился с этим колокольчиком. Он постоянно твердил, что колокольчик — хлюздя, и предлагал повесить свой. Пока я впускал его внутрь, он продолжал трезвонить. Я уже открыл дверь, а он еще стоял, держась за шнурок, хотя колокольчик больше не звонил.

Еще не рассвело, и на Фостере была его вечная майка, а светлая бизонья шевелюра спускалась на плечи.

— Послушай мудрого совета, — сказал он. — Выкинь этот проклятый колокольчик — давай я повешу тебе настоящий.

— Нам не нужен звонок, который будет пугать людей, — ответил я.

— Чего ради — пугать? Как, к чертовой матери, звонок может пугать людей?

— Нам нужен такой звонок, чтобы гармонировал с нашей работой, был бы одним целым с библиотекой. Здесь нужен нежный звонок.

— Грубые и неотесанные звонки, значит, не нужны, да?

— Я бы не стал так говорить.

— Дьявольщина, — сказал Фостер. — Этот звонок тренькает, будто какой-нибудь чертов педик на Маркет-стрит. У тебя тут что вообще за контора?

— Ты об этом не беспокойся, — сказал я.

— О тебе же забочусь. Вот и все, малец. — Фостер протянул руку и постукал колокольчик по попке.

— Фостер! — сказал я.

— Черт, малец, да из консервной банки с ложкой получится отличный колокольчик.

— А как насчет ножа с вилкой и миски супа впридачу, а, Фостер? Немного картофельного пюре с подливкой и, может быть, индюшачьей ноги? Как насчет? Разве из этого получится плохой колокольчик?

— Забудем, — сказал Фостер. Он протянул руку и еще раз постукал колокольчик по серебряной попке. — До свиданья, милочка.

Тихуанский инструктаж

Вайда приготовила нам с Фостером хороший завтрак, хотя сама ничего не ела — лишь выпила кофе.

— Ты сегодня очень хорошенькая, — сказал Фостер. — Похожа на сон, который мне никогда раньше не снился.

— Готова спорить, ты говоришь это всем девушкам, — сказала Вайда. — Сразу видно — ты еще тот дамский угодник.

— Была пара-тройка подружек, — признал Фостер.

— Еще кофе? — спросила Вайда.

— Да, еще чашечку было бы отлично. Кофе хорош, это точно. Тут кто-то знает толк в кофейных зернах.

— А тебе, милый? — спросила Вайда.

— Конечно.

— Вот, пожалуйста.

— Спасибо.

Вайда снова села.

— В общем, вы знаете, что делать, — сказал Фостер после завтрака. — Беспокоиться не о чем. Доктор Гарсия — чудесный врач. Ни боли, ни суеты. Все пройдет просто прекрасно. Как туда добраться — знаете. Несколько кварталов в сторону от главной улицы.

Док, может, захочет выхарить у вас несколько лишних долларов, так что держите оборону и говорите: "Доктор Гарсия, Фостер сказал, что это будет стоить 200 долларов, и больше мы не взяли ни цента", — и тут вытаскивайте деньги из кармана.

Он немного понервничает, но возьмет и положит их в карман, не считая, — и потом, он же лучший врач на всем белом свете. Верьте ему, делайте все, что он говорит, расслабьтесь, и все будет в полном порядке.

Он чудесный врач. Очень многих людей избавляет от очень многих неприятностей.

Библиотечный инструктаж

-. ., - сказал я.

— Обещаю, что не буду снимать этот ваш педоватый колокольчик в серебряных штанишках и вешать вместо него консервную банку с ложкой, которая все равно будет лучшим звонком для этого дурдома. Вы хоть слышали, как она звучит? — сказал Фостер.