Абориген - [4]

Недалеко от дикой гряды они рухнули. Мальчишке как открывателю она и досталась, та гряда.

А почему решили, что выжил Гагарин, а не Нельсон, я не знаю. Может, на имя отозвался. Может, найденный там скелетик детский совсем маленький был. Может, ещё почему-то. Долго думали, что парень навсегда ненормальным останется, даже кто-то предлагал его землюкам передать – вы, мол, высокоразвитые, проявите милосердие, что ли, в рамках квоты… Но Снегирь воспротивился – и, пожалуй, оказался прав; тогда ещё жена его была жива, госпожа Мидори, вдвоём они выходили парня, и к школе он уже не отставал от сверстников, а в чём-то и превосходил… не каждому удаётся в двухлетнем возрасте в одиночку месяц выжить в таиге. Я не сказал, что месяц? Месяц, месяц. Вернее, тридцать шесть дней.

Наверное, чему-то важному он потом Кумико научил…

9

Так вот, о Кумико. Вообще-то она вертела своим двоюродным братишкой как хотела. Младшие сёстры довольно часто это делают: крутят как хотят. А Кумико просто бредила драконами. И однажды просто-таки заставила братишку помочь ей сделать летающего дракончика – из тонкой лозы и бумаги. Получилось очень похоже, взрослые это дело проспали (в прямом смысле!), потому что малыши – а Кумико ещё в школу не ходила, Гагарин только первый класс закончил – встали до рассвета и пронесли самоделку через все кордоны – и запустили над самым обрывом. И беда, естественно, случилась: увидел парящее чудо маленький годовалый дракончик – и бросился на него. Налетел, победил, но запутался в бечёвке и свалился, вывихнул крылышко. У маленьких же крылышки совсем ажурные, непрочные. Подоспел Игнат, почуявший неладное. С предчувствием у него всегда всё было в полном порядке – другое дело, что иногда он поступал наперекор. Но не сейчас, не после смерти жены… Освободил он дракончика из пут, Гагарину обещал ремнетерапию, вывихнутое крылышко вправил, пустил малыша гулять – и вот уже совсем было хорошо всё закончилось (пятясь, пятясь, под навес, авось не заметят…) – заметили. Спускаются двое взрослых, один совсем старый, уже белёсый весь, второй помоложе, серый, – и серый сейчас же к дитю своему, выяснять, что и как, а белёсому и выяснять ничего не надо… Снегирь говорил потом, что никогда так не бегал, в три прыжка до дома долетел, подвал успел открыть, ребятишек туда швырнул, прислугу, гости какие-то ночевали – тоже в подвал… И сам успел, и запереть успел.

Ну, устроили ему тогда драконы весёлую жизнь. Трое суток из подвала никого не выпускали, коров сожрали, овец сожрали, все крыши снесли, все окна повыбивали, все двери… Пол – который над подвалом потолок – разобрать пытались, но не смогли, крепкие плахи Снегирь положил, добротные. С фермы Линь Фу, она как раз мимо проплывала, это безобразие наблюдали, не вмешиваясь, понятно – ну, они говорят, что никак не меньше дюжины драконов старалось.

Спасло Снегиря с домочадцами то, что совсем рядом началось Цветение. Драконы рванули туда – а после Цветения и всех драконьих приятностей, которые Цветение сопровождают, им было не до каких-то там жалких обидчиков…

То есть это Снегирь так думал. Просто забыл про того малыша с вывихнутым крылышком, которому на Цветение и по возрасту-то рановато было. А малыш ничего не забыл. И когда через год – день в день! – Кумико летала на велосипедике, можно сказать, в двух шагах от фермы, на неё набросился молодой дракон. Точнее, дракониха.

Хорошо, Кумико дракониху вовремя заметила и сумела отклониться. Велосипед у неё был очень хороший – из тех, что специально сделаны для гонок. Игнат его, можно сказать, по ошибке купил: думал, детский. А он просто небольшой. Но Кумико его хорошо освоила и носилась по округе, как какой-нибудь дикий пастушок по горным пастбищам. Вот на неё молодая дракониха и накинулась…

Сначала Кумико пыталась, как положено, под деревьями прятаться – да там на грех три сухие яблони на всю округу. Тогда она увернулась и стала удирать к обрыву, думая там отсидеться, вплотную возле стены – дракон к стене не подлетит, крылья ему дороже добычи. И всё бы у неё получилось, но чуть-чуть скорости не хватило – дракониха молодая была, проворная, быстрая: дотянулась крыльевым когтем, царапнула оболочку. Кумико не сразу заметила, что газ выходит, да и заметила бы, так что? В общем, под обрыв она нырнула, от драконихи между скал ушла – а выбраться обратно подъёмной силы уже не хватило.

Я всем вбиваю в мозги: если припекло, быстро сообразите, где вас в первую очередь станут искать, – и ждите там. Но сейчас это не сработало бы: на стене ей было не зацепиться, а если и зацепиться, то не провисеть долго, а под стеной болото, и уж там-то точно не выжить. И Кумико решила тянуть вперёд сколько можно, потому что помнила: километрах в сорока к югу есть несколько старых возделанных цветочных плантаций, а значит, наверняка люди там рано или поздно появятся. И учтите, всё это прокручивает в голове девятилетний ребёнок, который только что избежал одной смертельной опасности и тут же оказался перед лицом следующей, не менее смертельной…

10

Сорок километров Кумико не протянула, газ из баллона вытек, она опустилась на одних пропеллерах прямо в кроны «кошачьих лапок», и повезло, что падать пришлось всего ничего, да и на мягкий мох. Скалы-перья, на которые она ориентировалась и к которым летела, сразу пропали из виду, а небо было затянуто дымкой, которая почти всегда висит над низинами. И этот ребёнок, совершенно не паникуя и не плача, решает ждать ночи, потому что ночью луны будут видны и сквозь дымку, а значит, можно понять, куда идти… Похоже, общение с Гагариным не прошло даром. Хотя отношения у них, повторяю, были не самые простые.