Абхазский дневник - [3]
Итак, соседи. Пока никто из грузин – соседей меня не обидел, хотя и заботы никто не выказывает. Но и на этом спасибо! Ведь почти все квартиры в Сухуме абхазцев ограблены, машины экспроприированы гвардейцами, на которых они и мчатся как ошалелые, давя в городе собак и кошек. Квартиры уехавших абхазов непременно грабят. Тех, кто остался, тоже посещают под видом обыска и поисков оружия – и тоже грабят. Некоторые квартиры посещают по несколько раз и добирают, что осталось от прежних грабителей. Иногда жильцы вызывают полицию. Полиция приедет, похлопает по плечу грабителей и спокойно уезжает. Мол, молодцы, действуйте так и дальше. А иногда и полиция, говорят, помогает дограбливать. У И.О. вывезли даже всю мебель из квартиры. В моем подъезде 3 абх. квартиры и все уже ограблены. Меня пока Бог миловал. Но еще не поздно. Каждую ночь жду «гостей». Особенно, если абхазская сторона станет одерживать победу, вот тогда неизвестно, что с нами от злости сотворят. Но пока я живу и молюсь! Наш подъезд вечером закрываем на засов. Но пришли гвардейцы и стали стучать автоматами соседке на первом этаже: открой, будем стрелять! Она грузинка. Испугалась и открыла засов. Спросили, где квартиры абхазцев. Она указала на уже ограбленную квартиру, хозяева которой давно уехали из нее. Выломали дверь ногой и вошли. Брать там уже нечего – одна мебель стоит. Спросили, где еще. Она им ответила, что больше в подъезде нет. А могла и указать пальцем на мою квартиру. Д.Г. – моя соседка по площадке этого не сделала. Она спасла меня этим. И вообще из всех соседей в подъезде остались лишь все русские. Семь квартир русские, все остались и не думают уезжать.
Они почти все с началом войны от меня как бы отстранились. Даже те, с которыми я прежде была в дружеских отношениях. Я это расценила как трусость и предательство. Они боятся, что общение со мной скомпрометирует их перед соседями – грузинами, которые расценят это как поддержку абхазам. Можно ли их судить за это строго? Не знаю! Но вот соседи моей приятельницы – абхазки В.Т. из соседнего дома, русские, живущие с ней на одной площадке, ни на один день не оставили ее без внимания. Каждый день они к ней заходят посидеть, поговорить. Там, напротив она им сказала: не ходите ко мне, вас это может скомпрометировать. Но они отмахнулись: глупости! А мои вот так! Никто не заходит никогда, не заговорит, слава Богу, хоть здороваются и то не все и не всегда. Странно при этом, что мегрелы – соседи ко мне относятся лучше, чем трусливые русские. Одни из русских ненавидят абхазцев и поддерживают грузин, другие втайне сочувствуют абхазам, но боятся это выразить, третьи откровенно говорят, что им все равно кто будет в Абхазии у власти: кто будет, к тем и примкнем, нам главное, чтобы был хлеб и жизненные удобства.
Как был прав один автор – грузин, писавший еще до войны в газ. «Республика Абхазия» статью, где он, пытаясь очернить Воронова и в его лице русское население Абхазии, писал, что случись война, насмерть будут биться лишь грузины и абхазы, как за свою родину, а русские сразу побегут прочь, потому что для них Абхазия не родина, а всего лишь «кормушка». Как раз для Воронова-то она родина, и для другой, старой, потомственно-русской интеллигенции, чьи предки жили в Абхазии еще в XIX в., а вот для остальных русских…
Интеллигенции почти нет. В основном это простонародье, думающее лишь о куске хлеба, много пьяниц, бомжей. Все они остались и никуда не уехали. На фоне выезда грузин и абхазов их стало больше видно. На кучах мусора вдоль улиц груды путсых аптечных пузырьков из-под настойки пиона. Оказывается, бомжи это сейчас распивают вместо спиртного. Одно отребье осталось. Все они понаехали в Абхазию просто к теплому климату, морю и дешевым фруктам – родины у них никакой нет.
И вот такие у меня, увы, русские соседи оказались. Я страшно одинока. Перемолвиться совершенно не с кем. Сама к ним не хожу, т.к. боюсь, что им это сейчас не по душе. Надо же выслужиться перед соседями – мегрелами. Хожу к В.Т. в соседний дом и там изливаю наболевшее. И она ко мне не заходит – стара, больна, ей не до меня. Вокруг меня один вакуум, пустота! Такое вот общество и люди в тяжелое время. Страшно то, что ни одного интеллигентного человека нет рядом. Меня русские осуждают и за то, что я не сижу на лавочке перед домом со всеми и не перемываю косточки неприятелю, то бишь абхазам. Но я и в лучшие времена не имела привычки сидеть без дела на лавочке. А теперь сидеть и ругать не тех, кто стреляет отсюда орудиями «Град» в моих соплеменников, а тех, в кого стреляют. Но это же верх кощунства. Говорят, раньше не сидела на лавочке, а теперь НАДО сидеть с ними. Такая вот «дипломатия» и «политика» трусости и предательства. Но это не по мне. Не общаюсь ни с русскими, ни с грузинами. Но и абхазцы, оставшиеся в городе, как обычно, не дружны, не спаяны, не солидарны, часто избегают друг друга… Может ли такой народ отстоять свою свободу и независимость? Не знаю.
Беженцы и морской порт.
Услышала, что будет катер с абхазами – беженцами в сторону Гудаута. Написала письмо брату в Пицунду и решила передать туда с кем-нибудь. Пришла на причал порта. Огромная вереница людей. Не поняла кто стоит в очереди на причале. Спросила, не в Гудаута ли едут? Мне ответили, что в Гудаута сейчас едут лишь сумасшедшие. Отошла и стала наблюдать. Подъезжают легковые машины. Мужчины высаживают своих жен, сестер, матерей, дочерей с огромными баулами, чемоданами, мешками с барахлом. Все стоят в очереди к кассе. Все несколько катеров под грузинским флагом идут лишь в Поти и Батуми. Билет стоит 310 р. Говорят, что многие из Поти и Батуми поедут дальше и окружным путем на пароходе в Сочи , а оттуда и в Россию. Ни одного катера на Сочи, в Гудаута так и не дали. А должен был быть под флагом Красного Креста. Не было. Так и остались еще многие абхазцы в Сухуми – никто о них с той стороны не позаботился. Осталось, в основном, одна абхазская интеллигенция – многих вижу порой на рынке.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.