Абхазские сказки и легенды - [100]
Те двое вытерли слезы, проступившие на глазах от смеха, а долговязый, зажимая платком рану, остался стоять со слезами на глазах.
— Идите в школу, а то опоздаете, — сказал он им. — И скажите, что я геройски истек кровью на поле битвы.
Они еще некоторое время не решались идти, а долговязый хотел было уже прикрикнуть на них: «Уйдите с глаз долой!» — но не крикнул и, отвернувшись, словно бы забыл о них, стал забрасывать пятна крови, алеющие на снегу. Он отнял руку с платком от виска — кровь больше не сочилась — и положил в карман намокший платок.
Когда они ушли, он отыскал глазами тот злополучный снежок и, нагнувшись, поднял его: это был грязный осколок камня величиной с гусиное яйцо. Он соскреб с камня примерзший к нему снег и зажал его в руке. Он не пошел по следам ушедших, не желая встречаться в таком виде с кем-нибудь из товарищей, а направился в снежный, еще никем не тронутый простор поля.
Проходя мимо развилки трех дорог, он пересек поле и вышел на это пересечение.
Три дороги сходились здесь: одна с севера, другая с запада, а третья с востока и на восток.
Здесь, на перепутье дорог, не было ни указателя, ни камня, на котором бы, как в сказке, было написано:
Только лишь утренние их следы виднелись в заснеженном поле.
Он постоял немного, словно ожидая чего-то, потом, нагнувшись, разжал пальцы и положил камень на пересечении трех дорог. Вытер руки снегом и пошел по утренним своим следам, оставленным им, когда он спешил сюда.
С утра собиравшиеся снеговые тучи наконец сгустились, провисли над землей, и из них полетел снег, опять занося все следы. Он был густой и мохнатый. И мальчик, глядя на летящие снежинки, вдруг опять вспомнил бабочек той далекой весны, которые порхали над солнечными склонами…
И тут же в нос ему опять ударил запах азалии. На этот раз слабый к приятный.
«Запах азалии…» — грустно улыбнулся он.
Может быть, среди этого множества бабочек были и бабочки-однодневки. Бабочки, которым отпущен всего лишь один-единственный день для жизни. Кто может знать, сколько надо, чтобы один день сделать целой жизнью!
Бабочки, не живущие дольше одного дня…
Даур Зантария
Адзызлан
Однажды в древности люди нашего села проснулись и увидели следы девичьих ног на свежем снегу. Следы спускались с гор к Мутному Омуту. Поняли люди, что это следы Владычицы Рек и Вод. И хотя следы вели с гор к Мутному Омуту, поняли люди, что Владычица Рек и Вод покинула Мутный Омут и ушла в горы.
Но чтобы рассказать, как это случилось, надо начать все сначала.
Витязь Хатт из рода Хаттов возвращался домой из далеких странствий, куда он ходил добывать славу, витязь Хатт, клявшийся именем Владычицы Вод и учивший народ, что вода — душа, а душа — вода. Он ехал, и его догнала стая воронов, закрывая крыльями небо. Конь его замер, витязь поднял голову, и ему показалось, что и он, и конь его, и земля под ними остановились, пошли назад, а вороны в небе застыли.
И конь его знал, и душа его знала, где находилась родина; витязь Хатт заторопился в Абхазию, понимая, что не к добру явились вороны.
«Кто же, кто же пришел?» — спросил он. А предки наши, как известно, полевых и домашних работ не любили, предпочитая войны и походы, и потому ответили ему, что пришли, дескать, некие, но они нам не во вред, они работящий люд, будут мотыжить наши поля и собирать наш виноград.
Но пришельцы, мотыжа лен, обсыпали корни землей, не пропалывая сорной травы, а когда не могли достать виноград на ломкой ветви, то срывали лозу.
А со временем кто-то отполоскал в роднике свои онучи, кто-то шапкой зачерпнул воды. И никто из наших этого не знал, не присматривали за ними.
А у предков наших закон был такой, что не брали воду, не испросив позволения у Владычицы Рек, и когда набирали свежую, то старую из кувшинов сливали в родник, чтобы вода прибавилась к воде, и воду, отданную Владычицей, семья могла употребить без вреда.
И вот неожиданно оказалось, что пришельцы осквернили все реки. И тогда ушла Владычица Рек и Вод, началась засуха, высохли все реки, а берега их пропитались ядом. Из всей речной живности выжили только лягушки.
Что же оставалось делать обессиленному народу? Люди покинули обжитые земли и двинулись вверх, против девичьих следов. Теперь-то им стало ясно, что пришельцы не кто иные, как племя нечистых.
В горах оставались еще ледники. Люди растапливали лед и получали воду. Там, на нагорье, прожил наш народ изгнанником солнца восемьдесят лет. Выросло новое поколение, не знавшее родины.
И вот как-то сто юных царевичей резвились у замка. Они играли в мяч, они терлись друг о друга, подобно бычкам, стараясь израсходовать хотя бы часть энергии. Вдруг один из царевичей приметил женщину. Женщина поднималась по тропе с кувшином на плече и была она со статью и поступью. У юноши загорелись глаза.
У юноши загорелись глаза, он взволновался и он воскликнул.
— О, братья! — воскликнул он. — Я сейчас разобью ее кувшин, не задев женщину стрелой!
Не знаю, нужно ли это для рассказа, но это история.
Братья сказали ему: «Давай!»
Стрела полетела, кувшин разбился, незнакомка ахнула и обернулась. Юноши остановились смущенные: обладательница стана и поступи была пожилой женщиной. Ее облило. Она несла к роднику старую воду, чтобы Владычица Рек и Вод позволила ей отломить кусок льда, воду из которого семья могла бы употребить без вреда.
