А завтра — весь мир! - [36]
Каждый из них захватил с собой ассистентов, а также огромное количество научной аппаратуры, упакованной в обитые медью ящики и плетёные корзины — патентованные агрегаты для зондирования, бутыли для сбора морской воды, коробки для образцов, ящик взрывчатки для подрыва скал, тысячи банок и бутылок для хранения находок в спирте. Кроме того, учёных сопровождали официальный фотограф экспедиции герр Крентц и таксидермист герр Кнедлик.
На борту присутствовал также и некто с неопределёнными функциями — граф Конрад Минателло, оказавшийся официальным представителем императорского и королевского Министерства иностранных дел с Баллхаусплатц. Заявленный в экспедиции как этнограф, он, кажется, намеревался выполнять в путешествии дипломатические обязанности.
Учёные со своим сопровождением прибыли одновременно, а мы сделали всё возможное, чтобы разместить их как подобает, в каютах под кормовой палубой. Единственной проблемой оказался профессор Сковронек, который, не пробыв на борту и пары часов, приобрёл репутацию всезнайки и назойливого источника помех.
Выше среднего роста, лысый и светлоусый, немногим старше пятидесяти, он даже в Поле носил твидовые бриджи, чулки, норфолкскую куртку и мягкую шляпу вкупе с моноклем, придававшие ему несколько комический вид.
Едва поднявшись по трапу, он тут же начал жаловаться, что размеры предназначенной для него каюты недостаточны, и, откровенно говоря, оскорбительны для учёного столь высокого статуса. Боцман вежливо возразил, заявив, что распределение мест согласовано с соответствующими организациями ещё несколько недель назад.
Профессор ответил, что не желает спорить с рядовым и требует возможности увидеть старшего офицера, поскольку капитана ещё нет на борту. В конце концов Фештетич, всегда стремившийся избегать скандалов, уступил, предоставив профессору Сковронеку дополнительную каюту в качестве рабочего помещения — хотя частным образом и говорил, что понятия не имеет, зачем антропологу понадобилась лаборатория.
Герра Кнедлика пришлось выселить и переместить в каюту к герру Крентцу на нижнюю палубу, где у того имелась тёмная комната. Едва ли не основной причиной, по которой профессору потребовалось больше места оказалось то, что он привёз с собой целый оружейный арсенал: четыре дробовика разных размеров, две лёгких спортивных винтовки и очень дорогую охотничью винтовку Маннлихера с оптическим прицелом, достаточно мощную, чтобы подстрелить слона.
Утром, в пятницу тринадцатого июня, на борт торжественно прибыл капитан, и с этого момента все остальные занялись последней безумной чисткой и полировкой. Объявили, что перед отправлением, в воскресенье утром, к нам прибудет с инспекцией старейшина Габсбургского дома, восьмидесятидевятилетний фельдмаршал, эрцгерцог Леопольд Ксавьер, служивший с Радецки в 1849 году.
Несмотря на свою чрезвычайную близорукость, эрцгерцог являлся генеральным инспектором крепостной артиллерии примерно с 1850 года, что, возможно, объясняет, почему орудия, установленные на австрийских долговременных укреплениях, олицетворяли собой глубокую древность — кое-где даже в 1900 году всё ещё стояли бронзовые дульнозарядные пушки.
Эрцгерцог посещал Полу для проверки — убедиться, что орудия на укреплениях вокруг военно-морской базы надраены и пребывают в должном состоянии, и, поскольку он будет находиться в городе в день нашего отплытия, его убедили преодолеть печально известное недоверие представителей Австрийского дома к солёной воде и нанести нам визит.
Капитан прибыл с Моло Беллона в личной гондоле. Наш флот был немецкоговорящим, по крайней мере, на бумаге. Однако так было не всегда. Вплоть до 1850 года командным языком на флоте считался итальянский. Даже в мою бытность кадетом по-прежнему соблюдались многие обычаи венецианского флота. В 1902 году в уголке военно-морской верфи Полы ещё догнивал блокшив-склад, начавший свой век как сорокапушечный фрегат под знаменем Светлейшей Республики с крылатым львом.
Немало старших и наиболее консервативных штабных офицеров до сих пор использовали гондолы в качестве личного транспорта — упрощённые версии тех, что плавали по каналам Венеции, без богатых кованых украшений на носу, но также с одним веслом и ничуть не менее капризные в управлении. Это я обнаружил на следующее утро, когда получил приказ отвести капитанскую гондолу обратно в порт, чтобы её могли убрать на хранение в лодочный сарай на время нашего плавания.
Эта штука просто делала пируэты — крутилась посреди гавани около получаса под насмешки матросов, собравшихся посмотреть на мой позор, пока надо мной не сжалился, взяв на буксир, проходивший мимо паровой катер.
В субботу мы трудились до позднего вечера, завершая последние приготовления, даже отправили пару человек с тряпками и бутылками полировки для металла в шлюпку, чтобы довести до блеска те несколько сантиметров меди, которые ещё виднелись над водой.
Фигура фельдмаршала принца Альфреда Виндиш-Греца на носу корабля получила последние мазки краски, на завитки орнамента вокруг названия, ниже кормовых иллюминаторов, легли последние частички сусального золота, вся медь отполирована до нестерпимого блеска, достойного ярмарочного парового органа, палуба, надраенная песчаником, сияла белизной, как скатерть, а нижние мачты и дымовую трубу (сейчас опущенную) — окрасили в безупречный тёмно-жёлтый цвет.
Продолжение приключений Отто Прохазки - офицера-подводника Австро-Венгерского императорского флота во время Первой мировой войны. После долгого возвращения из Китая Прохазку назначают командовать устаревшей подводной лодкой. Впереди череда трагичного и смешного, невероятных заданий, где будет все: торпедные атаки, схватки с аэропланами и дирижаблями, диверсионные миссии. Помимо приключений читатель найдет здесь удивительно захватывающую панораму Австро-Венгрии, уникального государства с уникальной судьбой, куда автор органично вписал своего героя.
В середине 1916 года Отто Прохазку отстраняют от командования подводной лодкой по подозрению в торпедировании немецкой субмарины и отправляют авиационным стрелком-наблюдателем на итальянский фронт. Учитывая несовершенство тогдашних самолетов и напряженность боевых действий в нелегкой для полетов гористой местности, где горы зачастую выше, чем максимальная высота полета аэроплана, и зенитки иногда стреляют сверху, эту «командировку» можно было смело приравнять к смертной казни. И действительно, только чудом нашему герою удалось несколько раз избежать гибели.Это, пожалуй, самая «военная» из книг серии, содержащая множество убедительных деталей о военных действиях на этом почти забытом фронте Первой мировой, а также о «детских» годах боевой авиации.
Отто Прохазка, будущий герой № 27 империи Габсбургов, а пока капитан-лейтенант флота Австро-Венгерской империи, вроде бы обреченный умереть от скуки и артиллерийских учений на борту линкора мирного времени решает стать пилотом зарождающейся морской авиации, интересно и неожиданно проводит время, а также пытается предотвратить начало Первой мировой войны, хотя и безуспешно. События разворачиваются на территории современной Хорватии, Сербии, Аравии и Китая.Невероятно интересно написанная книга с отличным юмором, повествующая о малоизвестной нам теме – Австро-Венгерской империи.«Ретро техно-приключенческий триллер, нечто среднее между Томом Клэнси и Патриком О'Брайаном» «Лайбрери Джорнел».
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.