А тебе слабо? - [118]

Я поворачиваю голову и смотрю на этот жуткий призрак моей матери. Её глаза с суженными зрачками глядят сквозь меня, как будто я всего лишь тень её дочери. Мама снова хватает меня за руку. Впервые за всё это время она не потирает предплечья.

Прижимая левую руку к животу, я опираюсь на стол и встаю.

– Ты вмазалась?

Когда я встаю, мама оседает на пол. От стыда? От усталости? От кайфа? Не знаю.

Она не хочет смотреть, как умирает Райан, она не хочет смотреть мне в глаза, она накрывает голову руками и принимается раскачиваться из стороны в сторону.

Кровь заливает мне глаз, перед глазами всё плывет, меня ведёт в сторону. Под руку мне попадает мамин телефон, валяющийся на краю стола.

Героин.

Девять лет назад он разрушил мою жизнь, единственный телефонный звонок стоил мне отца.

Героин.

Если я позвоню, маму посадят в тюрьму.

Героин.

Мои пальцы пробегают по клавишам, и, как и девять лет назад, я слышу в трубке сначала один гудок, потом второй и третий. Мир делается чёрным, потом сжимается, превращается в туннель с размытыми краями. У меня подгибаются колени, но я заставляю себя ещё на несколько секунд остаться в сознании.

– Девять-один-один. Что у вас случилось?

Райан

Я выставил звук своего мобильного на максимальную громкость, положил телефон на грудь и откинулся на подушку. Сегодня Бет должны выписать из больницы, и по этому случаю я отказался принимать обезболивающее. Я хочу услышать её голос в телефоне, зная, что она всего в миле от меня, а не в Луисвилле, в получасе езды отсюда.

И тогда, впервые за эту неделю, я смогу уснуть спокойно.

Всё моё тело превратилось в сплошную пульсирующую боль. Все раны дёргает в такт с биением сердца. Сломанные рёбра, кровоподтёки по всему телу, порезы. Но эти раны, все до одной, были лишь малой ценой за спасение Бет.

– Ты можешь мне объяснить, почему.

В комнате раздаётся голос отца.

Я открываю глаза, поворачиваю голову и вижу, что он стоит у окна, опустив глаза в пол. Это первые слова, которые отец сказал мне после того, как я его ударил. Он всё время был рядом. Был рядом, но молчал. Я не обижаюсь, потому что сам с ним не разговаривал… до этого момента.

– Что почему?

– Почему ты всем рисковал ради этой девушки?

– Потому что я её люблю. И её зовут Бет.

Тишина. Порой я сомневаюсь, знает ли он, что такое любовь.

– Скотт звонил, – натянуто сообщает отец. – Он хочет тебе напомнить, что теперь вводятся новые правила. Скотт очень рассержен на вас обоих и в ближайшее время вряд ли разрешит ей выходить из дома.

Я снова перевожу глаза на потолок. Ничего, с правилами я разберусь, лишь бы Бет была со мной. Скотта переполняет благодарность, смешанная с гневом. Оглядываясь назад, я понимаю, что, наверное, должен был позвонить ему, как только нашёл записку Бет, но вряд ли она послушалась бы Скотта. Ей нужен был я.

– Я не думаю, что тебе стоит продолжать видеться с ней, – говорит отец.

– По-моему, я не спрашивал разрешения.

Между нами снова повисает тишина, а когда я снова перевожу глаза на окно, отца там уже нет. Не знаю, сможем ли мы когда-нибудь восстановить то, что разрушено.

Мой сотовый гудит, и внутри у меня всё обрывается, когда я вижу имя Бет над текстовым сообщением. Она обещала позвонить.

Друзья, да?

Я невольно фыркаю. Такое сообщение она прислала мне в первый раз.

Навсегда.

В дверь звонят, я протираю глаза. Я слишком измучен, чтобы принимать гостей, но они всё равно приходят и приходят: мои друзья, члены бейсбольной команды, тренеры, учителя, родители моих друзей.

Мама и папа говорят на повышенных тонах, видимо, спорят о чём-то, но я даже не хочу знать, о чём. Я жду, что они продолжат перебранку, но неожиданно возле двери в мою комнату раздаётся громкий голос мамы.

– Потому что я так сказала!

Она бросает испепеляющий взгляд в коридор, потом поворачивается ко мне.

– Райан, у тебя гости.

Прежде чем я успеваю открыть рот, в мою комнату входит Бет с рукой на перевязи. Я перестаю дышать. Она здесь. Забыв о своих травмах, я порываюсь сесть – и морщусь. Запах роз обволакивает меня, я поднимаю глаза и вижу стоящую рядом со мной Бет.

– Жутко выглядишь. Ты вообще отдыхал?

Правый уголок моего рта вздёргивается вверх.

– Я тоже рад тебя видеть.

– Я серьёзно!

Тревога ей не идёт, меня беспокоит её искажённое болью лицо.

Я хватаю её за здоровую руку, которой она пытается уложить меня обратно, подношу к своим губам и целую в ладонь. Господи, как же я по ней соскучился!

Раздаётся покашливание, и я впервые замечаю Скотта, стоящего в дверях вместе с моей матерью.

– Несколько минут, Бет. Потом мы сразу едем домой.

Бет кивает, а я смотрю на маму, хочу понять, как она относится к девушке, вошедшей в мою комнату. Мама изучает нас взглядом человека, рассматривающего картину, которую не может до конца понять. В её глазах нет ни тени злости, только любопытство.

– Я оставлю дверь открытой.

– Спасибо, – серьёзно говорю я.

Мама старается всё изменить – и не только со мной, но и с Марком. За это я должен сказать спасибо Крису. Он позвонил Марку, когда меня на «скорой» привезли в больницу. Пока я был на рентгене, мама с Марком впервые поговорили. Они оба молчат об этом разговоре, но главное – они снова говорят друг с другом. Это уже начало.