А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 1 - [319]

Н. П. Козлова А. С. Хомяков и западная мысль

Фигура А. С. Хомякова по праву может называться интернациональной, что, собственно, характерно для многих русских дворян того времени, получивших образование, воспитание, наконец, подолгу живших за рубежом. Конечно, весьма многих последнее только все больше укрепляло в их русскости; однако факт распространения англо-, германо– и галломании – налицо. Совсем другое дело Хомяков, который словно специально искал в Европе такой народ, такую нацию, в какой можно было бы определенно и точно уловить отзывчивость, широту и незлобивость русской души со всеми прочими ее характеристиками. Казалось бы, чего проще: вот славянская среда, в частности, южной и центральной Европы. Не здесь ли надо искать родное, не здесь ли историческое место, откуда «есть пошло…» все славянство? Чего уж более сходного, чем язык, что выражает, по мнению Монтескьё, «дух народа» и его интимную душу? Так нет ведь, именно на Британии и англичанах остановил свой взгляд великий славянофил. Парадоксально? Не очень. Этот факт доказывает только, как легко за привычными словесными штампами, установившимися понятиями потерять живое биение пульса, живой смысл жизни, а Хомяков был именно наполненный жизнью человек. Поставим несколько риторический вопрос: мог ли Хомяков при своей жизни пользоваться за границей той же степенью популярности и известности, какой, например, пользовался Вл. С. Соловьев? Вряд ли. И причин здесь несколько. Одна из них лежит на поверхности и потому самая обманчивая: Соловьев – европоцентрист, Хомяков – славянофил. Но ведь это не помеха: известны же, например, в России люди, которые эту страну ненавидят.

Современный исследователь творчества русского мыслителя И. И. Евлампиев, отмечая, что Хомяков с самого раннего детства усвоил обрядовую и внутреннюю основы православия, строго соблюдал их до конца своих дней и беспрекословно принимал церковную традицию, указал на тот факт, что «богословские сочинения Хомякова, в которых он яростно обличал католицизм и протестантизм и доказывал преимущества православия, при его жизни могли быть опубликованы только за границей и лишь в 1879 г. были допущены цензурой для публикации в России»[1520].

Любопытно отметить, что сам образ жизни русского философа оценивается в нашей литературе иногда с диаметрально противоположных позиций. Так, например, у того же Евлампиева читаем, что «жизнь Хомякова, за исключением его недолгого пребывания на военной службе в ранней молодости, протекала удивительно тихо и спокойно»[1521].

С другой стороны, в словарной статье О. Волкогоновой биография мыслителя представлена как ряд весьма динамичных компонентов (как внутренне, так и внешне):

Рано начал писать стихи. В 1821 г. в печати впервые появилось имя Хомякова под переводом Тацита. В этом же году семнадцатилетний Хомяков пытался бежать на помощь Греции, восставшей против турецкого ига. <…> в 1822 г. Хомяков выдержал экзамены на математическом отделении университета и получил степень кандидата математических наук. В этом же году поступил на военную службу сначала в кирасирский, затем в конногвардейский полки. Во время службы в Петербурге Хомяков завязал знакомства в декабристских кругах, печатал свои стихи в альманахах Рылеева и Бестужева. В 1825 г. вышел в отставку и совершил путешествие в Европу. Но в 1828 г. вновь начал служить, чтобы принять участие в войне с Турцией, а через год окончательно оставил военную службу и занялся делами своего имения.

Был достаточно известен как помещик-практик, пытавшийся внедрить различные усовершенствования в сельское хозяйство, изобретатель машин и приспособлений, запатентованных даже в Англии. Увлекался живописью, народной медициной, был автором экономического проекта освобождения крестьян. Колоссальная эрудиция и феноменальная память, которые отмечали все современники, широта интересов сделали Хомякова заметной фигурой в жизни русского общества[1522].

Противник Хомякова в спорах А. И. Герцен оставил яркое описание его таланта полемиста.

Так что говорить об «удивительно спокойном» протекании этой короткой и бурной жизни не приходится.

Возвращаясь к отмеченному выше факту повышенного и живого внимания А. С. Хомякова к национальным особенностям английской культуры, снова подчеркнем сложный, многоплановый характер славянофильства и самобытность его основателей.

В цикле передач Би-би-си за 2003 год, посвященным письмам Хомякова с Британских островов, как лейтмотив звучала мысль о родстве русского и английского национального характера, православия и англиканской церкви. Как подтекст или фон был явственен тон удивления по поводу того, как это вообще может быть: соотношение понятия «славянофильство» с таким, чуть ли не «европоцентристским» отношениям к англичанам, признанием выдающихся (в том числе – технических!) заслуг Западной цивилизации. На самом же деле все эти контаминации порождаются определенной не только западной, но и русской, российской зацикленностью на сугубо плоском, одностороннем понимании термина «славянофильство», к которому, объективно говоря, располагает и его грамматическая оболочка. Между тем славянофильство гораздо более широкое в своих семантических пределах понятие, ибо оно сопрягается со вселенскими, мировыми масштабами и не мыслит себя вне театра всемирной истории ни на начальном, ни в конечном ее (истории) этапах развития (Хомяков А. С; ирано-кушитская дихотомия).