А что подумал Малфой, никто не узнал - [16]

Драко настолько увлекся улучшением физической подготовки, а также разучиванием замысловатых квиддичных трюков, что не заметил, как каникулы подошли к концу. Без сомнения, это было лучшее лето в его жизни, за исключением, конечно, прошлогодней поездки в Египет, позапрошлогоднего путешествия в Гималаи и той незабываемой охоты на саблезубых тигров в джунглях Амазонки. О том, что учебный год не за горами, ему напомнил отец, неожиданно вызвавшийся сопровождать Драко в Лондон за новыми учебниками.

Однако оказалось, что Люциус преследовал собственные цели, и первым делом они отправились в магазин “Боргин и Беркс”, посвященный Темным Искусствам. Едва войдя внутрь, Малфой–младший пришел в неописуемый восторг, ведь магазин оказался даже интереснее кабинета профессора Снейпа.

Драко уже протянул руку, чтобы потрогать загадочный стеклянный глаз, но отец одернул его:

— Ничего не трогай, Драко.[10]

Малфою–младшему, которого до этого действительно заинтересовал только стеклянный глаз, тут же захотелось облапать, обнюхать и облизать все, что попадало в поле его зрения. Люциус, не замечая душевных страданий своего отпрыска, направился к прилавку. Чтобы снова привлечь внимание отца, Драко захныкал:

— Я думал, ты собираешься купить мне подарок.

— Я сказал, что куплю тебе гоночную метлу, – нетерпеливо ответил Малфой–старший, постукивая пальцами по прилавку.

Драко помрачнел. Любил же отец сыпать соль на раны.

— Какой с этого толк, если я не в команде? – мальчишка надулся. – В прошлом году Гарри Поттер получил «Нимбус-2000». Специальное разрешение от Дамблдора, чтобы играть за Гриффиндор. Он даже не так хорошо играет, это всё только потому что он знаменит… знаменит тем, что у него дурацкий шрам на лбу…

Продолжая бурчать себе под нос, Драко наклонился, чтобы посмотреть на полку, заставленную черепами, представляя на месте одного из них головешку Поттера.

– …и всем кажется, что он такой замечательный, этот чудесный Поттер, со своим шрамом и своей метлой…

— Ты говорил мне об этом уже тысячу раз, – перебил его отец. – И я напоминаю тебе, что это… неразумно… выказывать что‑либо, кроме любви к Гарри Поттеру, раз уж большинство из нас считают его героем, заставившим исчезнуть Тёмного Лорда… а, мистер Боргин!

Казалось, Люциус тут же забыл о сыне, полностью уйдя в разговор с хозяином магазина. Настроения Драко это не улучшило, и он клятвенно пообещал себе, что не будет разговаривать с отцом до конца каникул. Но долго предаваться отчаянию Малфой–младший был не способен, особенно если в двух шагах от него под стеклом пылилась окровавленная перчатка из человеческой кожи. Драко прильнул к витрине и таращился на перчатку, пока стекло окончательно не запотело от его дыхания. Все еще помня, что ему нельзя ни к чему прикасаться, он попятился, залюбовавшись свисающим с потолка пучком сушеных змей, налетел спиной на громадный кованый сундук, своротил с него вазу эпохи Минь, порадовался, что она упала на мягкий ковер, и тут увидел ЕЕ! Она лежала, вся такая сморщенная, на атласной подушечке и манила к себе. Завороженный ее изяществом, Драко на подгибающихся ногах подошел к витрине.

— Можно мне это? — требовательно крикнул он, совершенно забыв, что только что обиделся на отца.

— О, Рука Славы! – воскликнул хозяин магазина, кидаясь к Драко. – Вставьте свечу, и она будет светить лишь для того, кто её держит! Лучший друг воров и взломщиков! У вашего сына отменный вкус, сэр.

— Я надеюсь, мой сын станет кем‑то большим, чем вором или взломщиком, Боргин, — холодно ответил Малфой–старший.

У Драко мурашки побежали по спине, и даже сушеная ручонка больше не казалась ему такой уж привлекательной.

— Хотя, если его школьные отметки не улучшатся, — ещё холоднее сказал отец, — может оказаться, что это действительно всё, на что он способен.

На Драко в который раз за сегодняшний день нахлынула всеобъемлющая тоска.

— Я не виноват, — попытался он оправдаться. – У всех учителей есть любимчики, эта Гермиона Грэйнджер…

— А я думал, ты постыдишься того, что девчонка из неволшебной семьи обходит тебя на каждом экзамене, — процедил Люциус, отворачиваясь от сына и возвращаясь к прерванному разговору.

Выдумывая, какую бы гадость сказать Грейнджер при встрече, Драко разглядывал опаловое ожерелье, судя по табличке отнявшее жизни девятнадцати магглов, потом уставился на веревку висельника и вспомнил Уизли, а, завидев большой старинный шкаф, представил, с каким удовольствием сгноил бы там ненавистного Поттера. Драко потянулся к ручке шкафа в надежде найти внутри обнимающий метлу скелетик со шрамом на лбу, но окрик отца вернул его к реальности. Со вздохом разочарования Малфой–младший покинул магазин вслед за отцом.

По возвращении из Лондона Люциус заперся в своем кабинете и несколько часов не выходил, а за ужином сообщил семейству, что в субботу в поместье Малфоев ожидается большой светский прием, и приглашения уже разосланы.

И вот Драко в сотый раз исполнял “К Элизе” Бетховена для престарелых гостей, чувствуя себя мартышкой в зоопарке. Он уже был готов взвыть от скуки, избить рояль и убежать, рассыпая направо и налево Непростительные заклятия, но тут в зал стремительно вошел Люциус, волочивший за собой растерянного Маркуса Флинта.