990 000 евро - [29]

Я послушно отхлебнул из налитой мне чашки, и Юрий внимательно проследил за моими движениями.

– А вы поели? – спросил он участливо. – Когда пьешь чай на пустой желудок, холодная природа чая, проникая вовнутрь, может охладить селезенку и желудок, что подобно проникновению волка в дом! В Китае издревле советовали «не пить чай на пустое сердце».

– Да ели мы, ели, – отозвалась Николь, кривя лицо в недовольной гримасе.

– А что ели? – задал бестактный вопрос Юрий. – Если жирное, то чай вам нужен погорячее, а если соленое, то чуть теплый. Но тут важно знать, что слишком горячий чай сильно раздражает горло, пищевод и желудок. Длительное употребление очень горячего чая может привести к болезненным изменениям этих органов. По данным зарубежных исследований, частое употребление чая температурой выше шестидесяти двух градусов ведет к повышенной ранимости стенок желудка и дает симптомы различных болезней желудка. Температура чая не должна превышать пятидесяти шести градусов.

– Омаров мы ели, – буркнула Николь, сердито нахмурив брови. Я удивился тому обстоятельству, как легко она показывает свое неприятие и даже неуважение чайному торговцу. Впрочем, тому было не до нее – он всерьез вознамерился научить нас употреблять чай.

– Омаров?! Стоп-стоп-стоп, – всполошился Юрий, отбирая у меня и Николь наши чашки. – Тогда вам нужен совсем другой чай, вот этот. Тот слишком долго заваривался. Если чай заваривать долго, чайные полифенолы и эфирные масла начинают самопроизвольно окисляться, что не только лишает чай прозрачности, вкусовых качеств и аромата, но и значительно снижает питательную ценность чая за счет окисления содержащихся в чайных листьях витаминов С и Р, аминокислот и других ценных веществ. Кроме того, настаиваясь, чай подвергается воздействию окружающей среды – если чай долго томится в тепле, в нем значительно увеличивается содержание вредных микроорганизмов.

Мне было все равно, и я послушно выпил из другой чашки. Но Николь явно начала раздражаться – она с тоской оглядывалась на соседние столики и почти не слушала, что ей говорит Анжела.

А послушать стоило.

– …по ночным ресторанам Москвы банда ходит. Помнишь Ушастика из финансовой компании? Он тоже здоровый образ жизни очень уважал, и супруга его, Настя, тоже. А вот попили они как-то чайку «У Дуремара», а на выходе на них солдаты кинулись. Представляете? Солдаты! Быдло! Прямо возле приличного ресторана!

– Ограбили, что ли? – поинтересовался я за Николь.

– Нет, там же охрана! – откликнулась Анжела и неожиданно шмыгнула носом. – Но расстроили людей сильно, – прогнусавила она и полезла в сумочку за платком.

– Чем расстроили? – не понял я.

– Как это чем? – изумилась Анжела, аккуратно промокая покрасневшие глаза. – Представляете, вы выходите из ресторана, кушали там здоровую пищу, пили чай, потом идете к машине в хорошем настроении, а у вас на пути стоят трое молодцов, от которых, простите, воняет…

Я так ничего и не понял, но тут откуда-то сверху, перекрывая музыку, раздался зычный крик:

– Михась! Миха! Нашу водку тырят! Я их тормознул пока, но ты подходи! Их тут туча! Михась! Михась!!

Я вскочил со стула, махнул на прощание всем рукой и быстро зашагал к лифтам. Сверху донесся шум падающей мебели, предостерегающие крики и снова зычный рык Ганса:

– Михась, быстрее! Гоблины поперли! На тебе, сука!.. На еще!.. На!!

Я плюнул на приличия и побежал к лифтам со всех ног.

В ложу я пробрался с большим трудом – в дверном проеме и вокруг него стояло не меньше десятка официантов, и все они смотрели вперед, туда, где в полумраке шла невидимая мне битва темных и светлых сил.

Мне пришлось отпихнуть в сторону одного из окаменевших официантов, и тогда я смог добраться до стола, вокруг которого держал оборону Ганс. На него наскакивали сразу двое охранников, а еще один охранник лежал возле барьера и надсадным, высоким до визга голосом вызывал по рации милицию, свободной рукой прижимая кровоточащую рану на лбу.

Первым делом я забрал у пострадавшего рацию и отменил вызов, нажав на красную кнопку.

– Не слышу, «Дятел», что у вас там. Высылаем наряд или что? – раздраженно прохрипел в рации абонент.

Я нажал на кнопку «ответ»:

– У нас все нормально. Сами разобрались. Вызов отменяем, – авторитетно заявил я и, услышав облегченное «Понял», снова нажал на красную кнопку.

Ганс наконец заметил меня и встал возле стола, выставив вперед кулаки с зажатыми там вилками – по две вилки на кулак.

Охранники тоже остановились, встав ко мне вполоборота. Потом один из них, нервно поглядывая в сторону Ганса, быстро повернулся ко мне и сказал:

– Это ваш человек? Он что, сумасшедший?! Прикажите ему остановиться.

Я подошел к Гансу поближе и взглянул на его уши. Уши тряслись мелким бесом, а не крупными неровными скачками, и я с облегчением понял, что он просто серьезно расстроен. Было бы хуже, если бы это была «белая горячка» – нечто подобное в исполнении Ганса я уже однажды видел на полигоне. Но спятивший Ганс ведет себя по-другому – он не останавливается, пока не разгромит все, что видит, и не уложит наземь всех, кто стоит.

– Ганс, все нормально! – Я шагнул к нему еще ближе и осторожно потянул одну из вилок к себе.