8848 - [27]

***

Артем оторвался от монитора, вокруг копошилось полторы тысячи уткнувшихся в экран сотрудников, в глазах у него прыгали искорки, плавали кораблики. Молодой человек, выгнувшись дугой, от души потянулся, встал и потопал к выходу. В коридоре его поймал стеклянный глаз камеры, Артем завернул за угол, изображение было передано на соседнюю камеру, камеры так и передали его из рук в руки, пока молодой человек не дошел до комнаты отдыха. Усевшись на уютный диванчик, молодой человек закрыл глаза, расслабил члены — даже от любимой работы порой хочется отдохнуть.

Артем обожал свою работу. Во-первых, на его работе можно было быть одновременно и следователем, и сыщиком, и психологом, и даже врачом (однажды ему пришлось принимать удаленно роды — и такое случалось!). Во-вторых, задействованы были и внутренние механизмы, ощущение значимости того, что ты делаешь, он был не просто оператор, он обеспечивал безопасность — на улицах теперь тишина и покой, сплошное умиротворение, никто никого не грабит, не режет, не насилует, за кошелек не пришибает, пылу-жару поубавилось — население знает: от всевидящего ока не спрятаться — не скрыться! Благодаря работе таких, как он, общество в скором времени избавится от худших, низменнейших своих черт и, сбросив с себя шкурку, предстанет в еще невиданном доселе свете! И третье, если все-таки хотелось чего-нибудь этакого, то, опять же, где это взять, как не на такой работе, только здесь еще можно было поймать драйв, люди с мостов сигают, за ногу привязавшись, чтобы получить нужный градус, а тут все то же самое, не отрываясь от стула.

И еще, на работе можно было и пошалить… Артем в этом смысле не был исключением. Большинство его коллег грешили тем, что под прикрытием служебных функций кадрили понравившихся девушек. Понять молодых людей было можно, работающие с ними девушки почему-то, как на подбор, были одна другой мымрястее, а в нерабочее же время на улице кадрить девчонок многие стеснялись: не хотелось нарваться на коллег со своего же наблюдательного пункта.

***

Возвратившись с отдыха, Лягушакин начал шарить по камерам. Под Крымским мостом пристроилась влюбленная парочка, влюбленные терлись и обжимались, товарищам было наплевать на то, что за ними кто-то наблюдает, лишь бы не вмешивались. Лягушакин на эти слюни насмотрелся еще в первые месяцы работы, приелось. Изображения, одно подгоняя другое, замелькали на экране. Взгляд за что-то зацепился. Молодой человек перелистнул несколько картинок обратно и увидел на экране высокую, стройную… Вах! Глядя на девушку, Лягушакин выкатил грудь колесом, Артем заулыбался и с всё большим интересом стал разглядывать изображение. Волосы русые, краска «Донна-Беладонна», намётанным глазом определил молодой человек. Длинное, чуть не волочащееся платье куплено в «ХХХмаксе» за пятым кольцом МКАДа… Артем намеренно не стал заглядывать в карточку незнакомки, хотелось помучить себя неизвестностью. В руке у девушки была сетка с апельсинами — в этом было что-то экстравагантное!

Лягушакин продолжал наблюдать, ловя себя на мысли, что с каждой секундой ему хочется все больше и больше, а именно услышать голос незнакомки, дотронуться до волос, побаловаться с рожками… Ух-х! Артем дернул головой, чтобы привести в порядок мысли. Девушка шла вдоль улицы. Лягушакин вошел в режим отслеживания объекта, теперь не нужно было скакать от одной камеры к другой, чтобы не потерять ее из виду. Артем весь завибрировал… но формального повода заговорить пока не было. Потыкав на плюсик, молодой человек попытался увеличить изображение… Секунды текли, а Лягушакин так и оставался немым и невидимым в то самое время, как все в нем уже готово было заявить о себе!!! Поедая ее поедом, он мечтал о том, чтобы с девушкой что-нибудь приключилось, лучше всего было бы, если бы она прям сейчас подвернула лодыжку (из курса оказания первой помощи почему-то в голову лучше всего втемяшился пункт о перевязке конечностей). Он бы пришел ей на помощь, сделал всё, что нужно по инструкции, а потом… дня через три позвонил ей снова, попросил оставить отзыв о работе спасательных служб, как-нибудь намеками, полутонами стал бы подбираться ближе, ближе и ближе, и, наконец, они бы оказались у него дома, на всхлипывающем диванчике…

Текли уже не секунды, а минуты, на экране ничего не происходило, за исключением того, что девушка, пару раз озабоченно поправив волосы, продолжала путь, размахивая сеткой с апельсинами. Лягушакин не отлипал от экрана, внутри всё ныло, тянуло, гудело, вдруг один апельсин из сетки нечаянно выскочил и покатился по дороге.

Лягушакина чуть было не разорвало от радости.

— Гражданка, — проговорил, не узнав своего голоса, Артем.

Девушка на экране дернулась.

«Как нежная лань», — стер со лба пот Лягушакин.

Дева тем временем вздёрнула головку, захлопала ресницами и уставилась прямо в камеру. Лягушакин опешил. На него никто никогда так не смотрел! В упор! Большими синими глазами, в которые вылились все девяносто земных морей! Лягушакина уже ничего не могло спасти, ничего, кроме профессиональной выправки, — с языка слетела заученная, тысячу раз сказанная до этого фраза.