52 упрямые женщины. Ученые, которые изменили мир - [20]

В 1890 г. усилия Ричардс по борьбе с недостатком информации о приготовлении полноценной, недорогой и безопасной пищи вылились в открытие кухни, где предоставлению общественного питания сопутствовала обучающая практика для всех желающих. Четыре года спустя кухня начала поставлять питательные обеды в школы. (Эта программа опередила инициативу Мишель Обамы «Здоровый школьный обед» на 116 лет.)

Ричардс выступала за преподавание домоводства в бесплатных государственных школах. Ее инициативы реализовывались медленно, но постепенно стали массовыми. Эллен издавала книги, выступала с речами и в 1908-м стала президентом только что созданной Американской ассоциации домоводства. Ее деятельность сыграла огромную роль в приобщении женщин к науке на университетском уровне.

Ричардс обладала выдающейся способностью видеть возможности повсеместного расширения влияния науки, от санитарии и образования до консервирования фруктов, овощей и ягод, а также вопросов быта, здоровья и счастья. Все, что для этого требовалось, – знания и, разумеется, 20 000 проб воды.

Элис Хэмилтон 1869–1970 бактериолог и гигиенист

Профессиональные успехи Элис Хэмилтон – весьма многочисленные – были достигнуты на стыке науки и социальных вопросов. Она получила диплом врача в Мичиганском университете и продолжила изучать бактериологию и патологию в университетах Лейпцига и Мюнхена, но не считала себя способной стать кем-то большим, чем «четвероразрядным бактериологом»[73]. Однако недостаток самоуверенности в ней компенсировала приверженность проблемам, одновременно «гуманистическим и практическим»: вспышки тифа, отравление свинцом и повсеместные ужасы профессиональных заболеваний.

Одной из ее первых подработок стала помощь в отправке за решетку людей, продававших кокаин детям. Это было самое начало XX в., в Чикаго. В городе существовала проблема: работники аптек останавливали детей, идущих домой из школы, и предлагали дозу «пыли счастья»[74]. По словам одного мальчика, с этим порошком ему показалось, что он «поднимается вверх в летающей машине», а другому «почудилось, будто я миллионер и могу купить все что пожелаю»[75]. Хочешь больше – плати. Самые отчаявшиеся отводили душу, разбивая окна аптек, воруя и вымогая у клерков деньги. Сторонники социальных реформ пытались убрать дилеров с улиц и избавить от них детей. Хэмилтон призвали на помощь.

Чтобы засвидетельствовать факт предложения кокаина в суде, Хэмилтон научилась устанавливать, что конфискованный порошок действительно является «пылью счастья». Однако результаты лабораторного исследования были неточными: тест оказывался положительным, если порошок представлял собой кокаин или его производное, синтетический альфа– или бета-эукаин. Синтетическое вещество было законным, и тест стал зацепкой для адвокатов обвиняемых, радостно пользующихся этой лазейкой, чтобы оспорить обвинение. У Хэмилтон появилась мысль, как сделать обвинение неопровержимым. Кокаин, попадая на глазное яблоко, вызывает расширение зрачка; при альфа– или бета-эукаине внешний вид глаза не меняется. Сначала она продемонстрировала этот фокус на кроликах, но метод не получил ни малейшего одобрения у присяжных, симпатии которых тут же обратились к ушастым зверькам. «Поэтому я испытывала порошок на себе, – рассказывала она. – Я же знала, что это не повредит моим глазам, а другие люди, и их можно понять, не хотели рисковать. Я так часто ходила по лаборатории с одним расширенным и другим узким зрачком, что все привыкли и перестали это замечать»[76]. Через год она и несколько других активистов добились включения эукаинов в число запрещенных средств.

Хэмилтон никогда не боялась грязной работы. Возьмем ее деятельность во время эпидемии брюшного тифа, разразившейся в Чикаго в 1902 г. Сильнее всего пострадала именно та часть города, где жила Элис. Друг Хэмилтон подумал, что благодаря профессиональным знаниям патологии и бактериологии она могла бы обнаружить первопричину эпидемии и тогда город нашел бы решение проблемы.

Сначала Хэмилтон исследовала источники воды и проверяла поставщиков молока, но не нашла причин, почему сильнее всего пострадал именно Девятнадцатый район. Затем она обследовала территорию района, надеясь заметить подсказки. «Бродя по улицам вдоль ветхих деревянных наемных домов, я видела уличные нужники (запрещенные законом, но тем не менее бесчисленные), в том числе на задних дворах ниже уровня мостовой, переполненные после мощных ливней, – вспоминала Элис. – Отвратительные ватерклозеты в домах, по одному на четыре семьи или более, загаженные и неисправные, потому что никто не отвечал за их мытье и ремонт; и повсюду тучи мух»[77]. Вот оно что, мухи!

Один из способов передачи тифа – контакт с нечистотами, зараженными его возбудителем[78]. Хэмилтон подумала, что мухи, возможно, копошатся в испражнениях больных людей, а затем садятся на незакрытые пищу и молоко, распространяя болезнь.

Хэмилтон проверила свою теорию, собрав насекомых в кухнях, а также в уличных и домовых уборных. Как и следовало ожидать, мухи переносили брюшной тиф. Результаты Хэмилтон хорошо согласовывались с предшествующими наблюдениями во время Испано-американской войны (1898), а также объясняли, почему у более состоятельных жителей – имевших исправную канализацию и закрытые столовые – не было таких проблем. Доклад Хэмилтон, представленный Медицинскому обществу Чикаго, привлек большое внимание и способствовал полной реорганизации департамента здравоохранения, в том числе появлению должности инспектора наемных домов.