50 и одно дыхание глубже - [177]

— Ещё, — резко меня наполняет до сумасшествия своим членом Ник, разрывая тело. Оно продолжает испытывать небывалое ощущение боли и наслаждения.

— Ещё! Кричи! Давай, — хватая за волосы, насаживает на свой член. Моя израненная кожа встречается с его, и от этого меня буквально начинает трясти. Всю. До отключения сознания. До болезненных конвульсий, что сопровождаются сильнейшим выплеском энергии и моим криком.

— Молодец. Как ты сжимаешь меня… блять, крошка, — Николас подхватывает меня, ничего не соображающую и сотрясающуюся в сильнейшем оргазме, за талию приподнимая. А я стоять не могу, только удаётся вцепиться ногтями в его ягодицу, заставляя трахать ещё больше. Грубее. Сильнее.

— Глубже… прошу… ещё немного, — умоляя, сама подаюсь назад. Боль отходит куда-то далеко, наполняя тело новыми силами и эмоциями, чтобы сойти с ума и остаться такой навечно.

Секунда его быстрых фрикций, как молот двигается во мне. Всё горит настолько сильно, пузырьки продолжают танцевать на тонких полосках от ударов на моих ягодицах, что так резко и с чавкающими звуками касаются его паха. До максимума меня наполняет чаша из жажды свободы. Один крик. Его стон. Объятия крепче, и я разлетаюсь на мелкие кристаллы, взмывая выше и выше. Теряю связь с реальностью, слыша только его быстрое дыхание. Тела дрожат, а мы рождаем новый кислород, благодаря которому сможем дышать единым воздухом.

Меня поднимают на руки, пока внутри всё словно обновляется. Кладут на прохладные простыни на живот.

— От жизни к тебе, помнишь? — Узнаю голос Николаса сквозь дымку сознания. Улыбаясь, приоткрываю глаза. Не могу пошевелить ничем.

— За каждую слезу, — дёргаюсь, когда он вытаскивает иголку из моей спины и сразу же прикасается губами к этому месту.

— За каждую боль, — со следующими проделывает то же самое, приговаривая какое-то бормотание. Опускаясь от них к пояснице, я его уже не слышу. И сложно прийти в себя после такого оргазма.

Когда снимает с меня весь корсет, его пальцы прикасаются к моим ягодицам. Но и тут ничего не чувствую. Словно онемели, только приятное покалывание и прохлада, когда он растирает их. Восстанавливаю дыхание, и меня окутывает слабостью и усталостью. Хочется спать, и в то же время слишком много энергии бурлит в моей крови.

Николас возвращается и, ложась рядом, перетаскивает меня на своё плечо.

— Мишель, у меня для тебя кое-что есть, — шепчет он, и я распахиваю глаза шире, чтобы взглянуть на него.

— Что?

— Дай мне руку, — сам подхватывает моё левое запястье и что-то прохладное опоясывает его.

— Что это? — Моргая, пытаюсь унять прыгающее зрение.

— Браслет, — поясняя, он приподнимает свою правую руку, где блестит в свете золотистого света такой же, только несколько крупнее, чем у меня.

Приподнимаясь, кривлюсь от боли в ягодицах, но подношу руку к ближе к лицу. Тонкая пластинка, где по бокам выполнены узоры, а по центру написано что-то, но сложно разглядеть. Вновь возвращаюсь к узорам, и теперь мелкие камушки, составляющие круг, кажутся мне очень знакомыми. Татуировка. Они повторяют рисунок татуировки Николаса, которая означает его причастность к теме.

— Ты для меня больше, чем Нижняя. Больше, чем любая женщина, которую я знал. Ты подарила мне самого себя, и я благодарен тебе за это, крошка, — шепчет Николас, отрываюсь от браслета и поднимаю на него голову.

— Эти браслеты для меня символизируют тандем, которого сам боялся, — нежно дотрагивается до моей щеки. В глазах появляются слёзы, и я смаргиваю их.

— Больше не хочу существовать. Жить хочу, но только с тобой. Я странный, порой невыносимый и закрытый в себе. Не могу пообещать, что будет гладко. И в то же время могу заверить, что никогда не дам кому-то обидеть тебя и забрать у меня. Мишель, моя чувственная крошка, я не привык говорить слова любви. Но она отдана только тебе, и вряд ли это когда-то изменится. Только твои губы стали для меня единственными. Только твоя боль стала для меня оборотной медалью моего звания. Только ты. В моём разуме. В моих венах. В моём сердце. Ты моё дыхание. Моя, — кусаю губу, хотя слёзы так и катятся по лицу.

— И там написано именно это, — с улыбкой продолжает Николас, приподнимая мою руку с браслетом. — Моя. А я — твой. Твой Мастер. Твой партнёр. Твой садист. Твой мужчина. И мне приятно быть таким. Не плачь.

— Не могу. Я так люблю тебя, слишком сильно, чтобы не расчувствоваться от твоих слов, — всхлипывая, позволяю ему крепче обнять моё обнажённое и изнурённое тело. — И это от счастья, Ник. Оттого что ты подарил мне так много. Ты дал мне возможность узнать, что такое жить. И не доказал мне, что обычный. Даже больше, я ненавижу обычных людей, какой хотела быть. В плоскости нет ничего удивительного. И я утонула в тебе.

— Тогда будем тонуть вместе, чтобы разорвать этот мир и создать свой. Со своими правилами и табу. Только для нас. Отдохни, мазь пусть впитается, и поедем домой. Вместе, — целует меня в волосы, а я, наконец-то, могу вздохнуть так глубоко, чтобы пустить по своим венам вкус свободы и безудержного счастья.

Теперь мы будем едины до конца. Надеюсь, он никогда не наступит.