Было время, когда я запретила себе мечтать о чём-то большем, чем отстранённая и преимущественно серая жизнь. Это время долго крепко держало меня в навязчивом страхе, заставляя покорно подчиняться ему, обрывать все мысли о чём-то ярком на корню. Но один человек, с которым увидела свой максимум, поняла его и приняла, забрал с собой моё прошлое. Подошёл настолько близко, что я увидела этот мир иначе. Чувственно ярким, наполненным борьбой и желанием идти дальше.
Было время, когда объясняла любовь, как нечто глупое и примитивное. А теперь же имею иной взгляд. Насколько можно рушить свои табу, чтобы быть с одним мужчиной, таящим в себе самую главную опасность для меня. Опасность повторения прошлого и боль. Но именно с ним могу двигаться. Жить. Улыбаться и верить. Остаётся только верить в себя, что хватит сил продолжить путь, когда сердце находится в смятении от недавнего открытия. Любовь может быть острой, жалящей и необходимой, чтобы придать сил.
Глубоко вздыхаю от своих мыслей, наслаждаясь поглаживаниями мужской ладони по моим волосам. Открываю глаза, выхватывая окровавленную руку Ника, лежащую на моём плече. По спине пробегает холодок.
— Ник, у тебя тут должна быть аптечка. Давай, хотя бы промоем твою руку, вдруг там мелкие осколки, — говорю, поднимая голову с его плеча.
— Нет там ничего, приедем домой и промою. Успокойся, — он пытается уложить меня обратно, но я сопротивляюсь и сажусь ровнее.
— А вдруг есть? Это же несерьёзно! — Уже возмущаюсь, как замечаю знакомый «Эскалейд», останавливающийся перед нашим «БМВ».
— Отлично, — Ник первый выходит из машины, помогая мне, а затем берёт мою сумку.
Из внедорожника выскакивает Майкл, ошарашенно смотря на разбитое стекло, а следом переводит быстрый взгляд на нас.
— Мистер Холд, мисс Пейн, вы не пострадали? — Испуганно спрашивает мужчина.
— Нет, поехали. И вызови службу, пусть заберут машину, — бросая ему просьбу, Ник идёт к автомобилю и укладывает мои вещи на переднее сиденье.
Майкл, сохраняя молчание, только кивает и натянуто улыбается мне, кажется, понимая, что у нас произошёл небольшой спор. Совсем небольшой. Я едва не упала в обморок, Ник покалечился, но те чувства, в которых себе честно и открыто призналась, и те волшебные слова, что услышала от Ника, того стоили.
Наверное, так будет всегда. Боль граничит с наслаждением, и это касается не только тела, но и души. За плохим неизменно придёт что-то хорошее, это и есть реальный мир. Только вот от этих взрывов, последующее спокойствие накатывает так сильно, что сил в теле попросту не остаётся.
Я забираюсь на заднее сиденье, и Ник тут же притягивает меня к себе, словно боясь, что неожиданно раздумаю и пойду пешком до города. Но должна его уверить, что мне не удастся даже сделать и шага от него, потому что мои глаза непроизвольно закрываются, пока я лежу на его груди. А тепло и сила, исходящие от него, дают чувство защищённости.
Парадокс, человек, который заставляет тебя чувствовать себя избитой изнутри, сам же питает своей безграничной энергией.
— Майкл, я возьму её, ничего, — сквозь дремоту слышу приглушённый бархатный голос Ника, и он подхватывает меня на руки.
Не хочу открывать глаз, ведь сейчас всё настолько хорошо, что становится боязно от этого. Но отрезаю эти мысли и обхватываю рукой шею Ника, оставляя поцелуй на его коже.
— Проснулась? — Шепчет он, когда мы поднимаемся в лифте.
— Нет, тебе кажется, — открываю один глаз и вижу его тёплую улыбку.
— Мне нравится эта иллюзия, Мишель, но у тебя осталось на неё… ничего не осталось, — дверцы лифта открываются, и мы входим в квартиру, точнее, Ник, а я в его руках.
Нам навстречу выбегают перепуганная Лесли, и мужчина средних лет.
— Мистер Холд, чем мне помочь? — Торопливо спрашивает домработница, а я постепенно становлюсь пунцовой оттого, что Ник продолжает крепко держать меня на руках. И это не остаётся незамеченным ни одному из присутствующих, так Майкл, вообще, довольно улыбается.
Тайно. Очень тайно он выражает симпатию, но это до коликов в животе приятно.
— Добрый день, Грегори, пройдём за мной, — снова его уверенный и требовательный тон, обращённый к мужчине, насколько я понимаю, врачу.
Ник несёт меня в спальню, а я как полная идиотка продолжаю лучезарно улыбаться. Он бережно опускает меня на постель, безуспешно пытаюсь возразить, что моя одежда вся в земле, как и ботинки, могу испачкать одеяло, но один его красноречивый взгляд, и поджимаю губы.
— Мистер Холд, на что я должен обратить внимание в первую очередь? — Спрашивая, Грегори входит за нами следом с небольшим чемоданчиком.
— Мишель… она, — он вздыхает и, снимая свою куртку, бросает её на пол.
Понимаю, ему тяжело публично признаться в том, что произошло. И он тщательно подбирает слова, а я согласна на откровенную ложь. Согласна на всё, только бы стереть с лица эту хмурость, которая накрыла его.
