419 - [2]

Между тем жена Уоррена Эстелл пыталась — в основном безуспешно — загнать дочерей-близняшек в столовую, подальше от взрослых разговоров. Кривляки, похожи как две капли воды, вечные хиханьки и внезапные веские заявления. «Собаки не танцуют, но могут научиться». «Папа дурак!» «Сьюзи говорила, у нее собака танцует». Детсадовские байки и малолетние алогизмы. Эстелл одними губами сказала Лоре «привет» и исчезла за дверью.

«Зачем они привезли детей?»

Тусклоглазый полицейский встал, протянул Лоре руку. Вместо рукопожатия — визитка.

— Сержант Бризбуа. Я из Спецуправления транспорта.

На визитке: «Сержант Мэттью Бризбуа, СУТ». Хотелось обвести опечатку, дописать «Ь». Но нет, не опечатка. Кое-что похуже.

— Я занимаюсь ДТП. Буду курировать расследование. Мне очень жаль, что с вашим отцом так вышло.

«Ничего тебе не жаль. Если б не ДТП, ты б остался без работы».

— Благодарю вас.

— Блин, ты представляешь? — Уоррен развернулся к сестре, глаза воспаленные. — Батя с горы сиганул.

— Уоррен, — сказала мать. — Окороти язык, пожалуйста.

— Судя по всему, ваш отец попал на черный лед, — сказал полицейский. — Его не видно. Промахнулся мимо моста на улице Огден, к западу от 50-й. Там промзона, ехал он быстро. Очень быстро. — «Как будто убегал», — хотел прибавить Бризбуа, но воздержался, спросил о другом: — Куда он ехал в такой час?

— На работу, — сказала мама. — Он был сторожем на сортировочной.

— Он учителем был, — сказал Уоррен.

— На пенсии, — ответила мама. — Мы оба учителя. Генри по труду, я по домоводству. Генри… Он дома задыхался. Пошел ночным сторожем подрабатывать.

— А форма у него была?

Она кивнула.

— Я спросил, потому что формы на нем не было. На нем был… — Бризбуа глянул в блокнот, — свитер. Брюки. Мокасины. При аварии мокасины слетели. Он хранил форму на работе?

— Наверное, — сказала мама — голос как из другой вселенной. — Я просто не понимаю, что он делал на Огден. Он всегда через тропу Черноногих ездил.

Бризбуа записал.

— Ваш муж в машине пристегивался? Обычно?

— О да. Он в этом смысле был очень аккуратный.

Лорина мать мяла салфетку, будто четки перебирала.

— Миссис Кёртис, ваш муж несколько недель назад звонил в полицию — говорил, кто-то через дорогу следит за домом.

— А, это. Оказалось, ерунда. Генри допоздна не ложился — померещилось, что кто-то слоняется под фонарем. Приехала полиция, но… У вас наверняка есть рапорт.

Полицейский кивнул:

— Рапорт есть. Я просто хочу удостовериться, что…

Лорин брат склонился к нему, ощетинился:

— Вы почему спрашиваете? Это что за хренотень?

— Пытаюсь разобраться, что случилось и почему.

— Почему? Я знаю почему. Потому что в этом блядском городе никогда, блядь, улицы не чистят после этих, блядь, снегопадов. Вот почему. Ждут, когда этот блядский чинук все за них сделает. Уроды. Снег трамбуется, мы тут месяцами по колдобинам скачем. Ну правильно — зачем платить снегоуборщикам, если можно тепленького ветерка подождать, — он прилетит с гор, и все само растает. А ничего, блядь, не тает! — Голос от горя срывался. — Вы вообще в курсе, сколько я за недвижимость налогов плачу? А?

— Окороти язык, Уоррен!

— Сэр, я понимаю, что вы расстроены. Но мне нужно…

— Хуеву тучу денег! И что взамен? Батя… Его этот город прикончил. Я плачу налоги, их поднимают каждый год, как по часам прямо. И что? Хотите арестовать кого-нибудь? Блядского мэра своего арестуйте.

Когда Лора наконец заговорила, голос ее был так тих, что полицейский чуть не прослушал:

— А сказали, какой свитер?

Бризбуа перевел взгляд на нее:

— Что?

— Свитер — они сказали, какой свитер? Зеленый? Зеленый кардиган?

— Э-э… — Он полистал блокнот. — Нет, кажется, синий. С узором.

— Каким узором?

— Точно не скажу. На фотографиях будет видно, а сам свитер судмедэксперты заберут. Почему вы спрашиваете?

— Я… просто так. Это не очень важно. Уже.

За окном неслышно зашептал фён — потек с далеких горных склонов, пополз вдоль подножий. На улице Огден растают отпечатки покрышек в слежавшемся снегу — сначала слякоть, затем топкая водица. Следы ДТП постепенно исчезнут — кроме одной четкой резиновой полосы на асфальте, долгого юза, другой след, что ведет к ограждению у моста. Этот останется надолго.

Тебя спрошу —

Кто нонче мугу?[1]

5

К приезду Бризбуа группа реконструкции уже сворачивалась. Установили разметку для аэросъемки; в свете прожекторов дыхание светилось зимними радугами.

Бризбуа начал с констеблей из группы:

— Колин. Грег.

Констебль постарше, Колин, поднял голову, улыбнулся:

— Сержант Бризбуа. Как мило, что вы нас навестили.

Никогда не называли его Мэттью. Больше толком никаких поклонов его чину.

Бризбуа приехал по вызову.

— Пейджер в куртке. Куртка в гардеробе.

— В каком гардеробе?

— У меня было свидание с искусством. Пришлось в машине переодеваться. Надеюсь, тебе легче.

Хорошо бы на этом и закончить. Хрен там.

— Ты что, не мог из кинотеатра сбежать? Показал бы жетон, вернули бы деньги.

— Не с таким искусством.

Грег, констебль помоложе, засмеялся:

— Только не говори, что в стрип-баре козлом скакал, пока мы тут морозимся.

— И не с таким.

Сержант Мэттью Бризбуа ходил на «Лебединое озеро» — ежегодная постановка городской балетной труппы, и билет его жены лежал на соседнем сиденье. Бризбуа вздохнул: