33 мифа о Китае. Что мы (не) знаем об азиатской сверхдержаве - [21]

На всех уровнях партийный аппарат доминирует над государственным: политбюро и его постоянный комитет держат правительство и министров на коротком поводке, а в провинциях, городах и деревнях партийные кадры руководят работой гражданских чиновников. Разумеется, некоторым удается выгодно совмещать посты: члены политбюро зачастую одновременно являются министрами, а партийные руководители на местах – чиновниками. Таким образом, партия проникла во все государственные структуры и манипулирует ими, как считает нужным. Простой гражданин в рамках этой системы практически ни на что не влияет. Ему остается уповать на то, что партия работает на благо народа.

Воспитаннику западной демократии зачастую сложно понять, как устроена власть в Китае. Но и многим китайцам нелегко объяснить смысл демократии, не говоря уже о ее преимуществах. Когда я жила в Пекине, мой учитель китайского с удивлением слушал рассказы о парламентских выборах в Финляндии и о том, что я могу проголосовать даже в Китае – в финском посольстве. Я сообщила ему, за какую партию намереваюсь отдать голос и почему. Учитель счел мой энтузиазм странным и спросил, какое значение может иметь один голос. Ему казалась невероятной история о том, как одна финская пара потратила несколько дней, чтобы проехать тысячу километров до Пекина только ради выборов: в Ухане, где они жили, не было ни финского посольства, ни консульства.

Позже я посетовала, что моя партия не прошла в парламент. «Ты расстроена? Что будешь делать?» – спросил учитель. Я попыталась объяснить ему, что в демократии побеждает большинство, и это замечательно. Учитель лишь покачал головой, в его глазах наши западные выборы выглядели как детские игры.

В Китае с властью не шутят. Европейца может удивить тот факт, что армия здесь тоже подчинена партии, а председатель Си Цзиньпин является ее верховным главнокомандующим[19]. И это самая что ни на есть «партийная» армия. Ее первостепенная задача – вовсе не оборона страны, а сохранение власти коммунистов. Ведь партия оказалась во главе государства в результате гражданской войны, с оружием в руках. Разумеется, формально вооруженные силы нацелены на отражение внешних угроз. При этом сами военные отождествляют себя с народом, что выяснилось на примере событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, когда коммунисты поначалу не могли заставить солдат стрелять по своим.

Судебная власть в Китае тоже находится в руках партии. Впрочем, на Западе об этом хорошо известно, поскольку многих волнуют судьбы китайских борцов за права человека. По желанию партии подозреваемого могут признать виновным и приговорить к любому наказанию.

Таким образом, Китай вполне можно назвать авторитарным государством под контролем коммунистической партии. Однако это не означает, что в китайской государственной системе нет ничего положительного. Профессор китаистики Хельсинкского университета, руководитель университета Конфуция в Финляндии Джули Чэнь Юйвэнь отмечает, что жители западных стран склонны поспешно и неверно судить о Китае.

«Разве проблемы, свойственные авторитарным обществам, не встречаются в демократических государствах? Разве правительство Китая менее успешно добивается поставленных целей, чем власти западных стран, таких как Финляндия? – задает вопрос Чэнь, и сама же отвечает: – Не факт, что китайский режим менее эффективен, чем демократия. Некоторые эксперты полагают, что китайская практика назначения высших руководителей способствует развитию их лидерских качеств. В Китае политики растут за счет своих заслуг, и это небыстрый процесс. И это одно из ключевых отличий от западной демократии, где политики разбрасываются предвыборными обещаниями, а после победы думают только о следующей кампании».

Чэнь, будучи родом из Тайваня, говорит, что у каждой страны есть свои сильные и слабые стороны. Например, Финляндия обходит Китай в области защиты природы, зато китайская бюрократическая машина работает куда быстрее, когда речь идет, к примеру, о получении различных разрешений.

* * *

Щупальца китайской компартии дотягиваются до всех сфер жизни, и бизнес не стал исключением. Они даже проникли в западные компании, работающие на китайском рынке.

Разумеется, все высшее руководство государственных компаний состоит из партийцев. Главы крупнейших фирм относятся к коммунистической элите и заседают в важнейших партийных органах. Об особом статусе этих людей – а их порядка трехсот – можно догадаться по красному телефону на рабочем столе. По крайней мере так было лет десять назад, когда Ричард МакГрегор написал свою книгу «Партия». По красному телефону можно было дозвониться только на другой такой же – это было элитарное средство связи. Частенько эти телефоны трезвонили по частным поводам – к примеру, один член «клуба» просил другого пристроить на работу родственника. Возможно, в наш дни эту функцию выполняют красные мобильные телефоны.

Когда в 1990-е годы китайские власти выпустили государственные предприятия на биржу и стали продавать акции за рубеж, они всеми силами старались скрыть, что советы директоров этих компаний на самом деле ничего не решали. Все руководство было сосредоточено в руках партии, которая оставалась в тени, имея в коммерческих структурах свои ячейки. Сейчас коммунисты стоят не только за госкомпаниями: частная, казалось бы, фирма на поверку может оказаться в государственном владении, получать финансирование от властей или же просто состоять с ними в тесной связи.