316 пункт «B» - [33]

— Человек-доска, — прошептал карлик Джабс. — Я должен это запомнить. Я должен использовать этот мотив. Человек-доска…

— Идемте отсюда, — Лукьянов положил руку на плечо маленького человека, — Гарри! Немедленно идемте отсюда, пока полиция не начала хватать свидетелей.

Джабс удрученно кивнул и вслед за Лукьяновым потащился по 60й улице, не забывая, впрочем, шептать: «Человек-доска» и оглядываться назад, очевидно пораженный необыкновенным пластическим образом.

— Что же случилось, мистер Лук?

— Не понимаю, что-то с шофером, может быть, heart-attack,[42] или… я не знаю.

— Вы думаете, шофер был уже мертв, когда автомобиль вылетел на авеню?

— Судя по всему, да… Вы разглядели пассажиров, Гарри?

— Нет, а вы?

— Мне показалось, я заметил несколько силуэтов внутри, но стекла настолько темные…

— Смотрите, Лук, вертолеты…

Оглянувшись, в прорезе 60й улицы они увидели три жирных пятна, которые, снижаясь, обнаружили детали — два массивных черных туловища вертолетов городской жандармерии и один голубой, кресты на белых боках, — ambulance.[43]

— Опять ничего не будет в газетах, — заметил маленький Джабс.

Лукьянов молча кивнул.

— Слушайте, вы свободны? Что вы собираетесь делать?

— Ничего, — сообщил Лукьянов.

— Хотите зайти ко мне, посмотреть мои работы — у меня студия на Семьдесят четвертой?

— Хочу. — Лукьянов не только хотел, он пылко желал даже не лечь, а присесть.

За их спинами, на оставленной ими Парк-авеню, вдруг раздался взрыв. Не оглянувшись, они зашагали вперед.

Похожий на птицу, сделанную из сложенной много раз газеты, TAV — трансатмосферный самолет-ракета — лежал на брюхе в правительственном аэропорту Нью-Арка. Старой конструкции видеобим «Адвент», какие не выпускают уже лет тридцать, изогнул и вдруг сломал туловище трансатмосферного красавца пополам.

— Эй, Гарри, сделай что-нибудь с твоим ящиком? — пожаловался Лукьянов, отвернувшись от экрана и пытаясь найти в полумраке запущенного loft своего нового друга.

— Стукните по проектору кулаком, — предложил маленький человек, высунувшись из кухни, завешанной испачканной в красках тряпкой. Он готовил себе и Лукьянову обед. Ипполит послушно ударил кулаком по ящику. Самолет воссоединился. Невидимая женщина, очевидно, сладко улыбаясь, произнесла: «Секретарь Департмента Демографии мистер Дженкинс готов ступить на борт TAV. Мистер Дженкинс отбывает в Японию, где вместе с еще пятьюдесятью двумя коллегами-министрами из разных стран примет участие в интернациональной конференции, посвященной проблемам демографии». Самолет-ракета исчез, а на его месте появился Дженкинс, окруженный толстомордыми типами с розовыми лицами, бодро идущий к самолету по асфальтовому полю, сжимающий в руке черное портфолио. Одна пола пиджака Дженкинса, очевидно, раздуваемая ветром, слегка била по сухому бедру Секретаря Департмента Демографии. На секретаре был красный галстук и синий костюм.

— Через двадцать минут будет в Японии. Эта штука идет вертикально в небо, как ракета, выходит из атмосферы и летит вне атмосферы со скоростью двадцать тысяч миль в час. В двадцать девять раз быстрее звука. Затем в нужном месте опять прокалывает атмосферу и садится, как нормальный самолет.

Джабс стоял за спиной Лукьянова, сидящего на сломанном складном стуле, и, стоя, был чуть выше сидящего Лукьянова.

— Пять миль в секунду.

— Лучше бы отремонтировали сабвей, а, Гарри? Кто летает на TAV? Президент, Дженкинс, еще несколько больших людей в государстве. — Лукьянов повернулся к Джабсу, ожидая увидеть на его лице одобрение. Но увидел удивление.

— Хэй, Лук… — Джабс разглядывал лицо Лукьянова, как будто только что увидел его, однако они познакомились три часа назад. — Хэй… — Джабс перевел взгляд на экран своего допотопного «Адвента», где Дженкинс спокойно объяснял в протянутый ему микрофон, с какой целью он отправляется в Токио. Лицо Дженкинса крупным планом открывало и закрывало тонкие губы.

— Лук, тебе когда-нибудь говорили, что ты ужасно похож на него… на Дженкинса? — Джабс, склонив голову и смешно выпучив свои коричневые глаза, рассмотрел Лукьянова опять. Как брат-близнец, Лук…

— Да? — Лукьянов поглядел на уже уменьшившееся лицо Дженкинса. — Может быть. — Он пожал плечами. — Строение лица, очевидно. Может быть, мы одного роста. И фигуры. И только, Гарри. Так все толстые мужчины похожи друг на друга…

— Послушай, ты забываешь, с кем разговариваешь, Лук… Гарри Джабс — скульптор. И заметь, Лук, — скульптор-реалист. Я знаю, что я говорю. Я годами рисовал гипсы в артшколе… Я… Я гляжу, Лук, на человеческое лицо как профессионал. Мне сразу все ясно — общее строение черепа, надбровные дуги, глазные впадины… У вас все это с Дженкинсом одинаковое, если вас одеть в одну и ту же одежду и сбрить тебе волосы, которых у Дженкинса нет, вас родная мама не отличит…

Маленький человек был очень взволнован своим открытием и, сунув руки в карманы детских джинсов, совершил пробежку по лофту. Обогнул свою незаконченную скульптуру «Лесоруб» — могучий, до пояса обнаженный гипсовый юноша в джинсах из голубого гипса сжимал в гипсовых руках музейный топор — и вернулся к Лукьянову.

— Что он у вас намеревается делать, Джабс? — спросил Лукьянов, кивнув на гипсового, пытаясь отвлечь скульптора от темы Дженкинса.