тогда был в Харькове у друзей, и бросил все, даже отпуск на работе не успел взять, прибился к команде харьковских добровольцев-спасателей простым водилой, и через воюющую Полтавскую область вслед за наступающей армией Новороссии примчался в Киев, спасать тех, кого еще можно было спасать. Да, и бороду срезал, и на оставшихся стенах двух этажей мариинского дворца срезанной бородой написал «Дошли».
Но улицы — реки, и дворы — болота, но плавающие трупы и мирных жителей, и ополченцев, и укрофашей, стариков и детей… Мне потом лет десять этот ужас по ночам снился…
Ну и отписал дочке хоть и вежливо, но не стесняясь в подробностях. И про Киев с бородой, и про жену свою, и про младшую дочь с мировым именем, и про себя, пенсионера и спортсмена (я тогда как раз мастера парусного спорта получил — не столько за спорт, я к тому времени уже лет семь в дальние одиночные походы не ходил, сколько как дань уважения долгожителю, но все же). Больше от нее писем не было, только на словах передали, что копит деньги, чтоб приехать повидаться. Вот с тех пор два раза в месяц я и езжу сюда, в аэропорт, подняться на обзорную площадку и посмотреть на прилетевших из Штатов пассажиров.
Вот и сейчас, подъехали, авторизовался как пенсионер с коммуникатора, открылся шлагбаум на пандус, подъехали к корпусу встречи прилетающих пассажиров, въехали на верхнюю «накрышную» площадку. Стою, опираясь на перила под стеклянным козырьком, с одной стороны борт «Рысака», с другой стеклянная стенка обзорной площадки, но вдоль перил гуляет ветер. Водитель сразу вызвался сбегать за горячим чаем, насильно карточку платежную ему дал. Смотрю.
Вот серая громада двухэтажного «Боинга» появилась со стороны ВПП: катится в гору, гасит скорость за счет плавного подъема, но, видно, все же покрытие подгуляло, или у него с тормозными что-то не то, как-то на 2–3 градуса боком идет, или его заносит, или у меня со зрением что-то не в порядке. Сердце забилось учащенно…
Нет, нормально остановился, подъехал буксировщик, за переднее шасси подцепил жестким галстуком (или как оно у летунов называется), подтянул к причальному пандусу. Вот из пандуса выехал траповый автомобиль, тянет гибкую трубу трапа, на верхней ступеньке трапа — человек 5–6, солдатики, очевидно, погранцы, таможня и антитеррор. Открылся люк, бойцы запрыгнули внутрь. Аж душно стало…
Нет, все нормально, бойцы вернулись обратно в траповую трубу, трубу подали еще ближе к корпусу, через верхнюю полупрозрачную стенку трубы видно, как пошли пассажиры.
Все, теперь на другую сторону, смотреть в стеклянную стенку: после прохождения таможенного контроля все прилетающие вот как раз под этим стеклянным куполом забирают свой багаж с кругового эскалатора. Можно, конечно, как положено спуститься вниз, но стоять и рассматривать лица… Мне спокойней и привычней всех осмотреть сверху, не привлекая к себе внимания. А если будет там моя доченька — как же я свою родную кровиночку не узнаю? — то тогда по пандусу на автомобиле и съехать недолго, и сразу к дверям, и от дверей подобрать.
Вот выходят пассажиры — много их в двухэтажнике помещается. Вот одна инвалидная коляска, но в ней слишком толстый и слишком молодой, вот вторая — мулатка или негритянка, вот третья — Боже, а руки-то какие тонкие, худые! И волосы уже совсем седые…
…
Да, а в Одессу из Седово я таки дошел в одиночку под парусом. Было это в 2025-м, аккурат как раз в том году, в котором должен был пойти на пенсию. Правда дочки в Одессе я тогда уже не застал…
