3 января 2061 года - [4]

А теперь обратно на трассу, дальше по новой окружной вокруг Старобешево и после него налево, в аэропорт. Не в центральный государственный, который в Славянске (точнее, в Краматорске, тот, что когда-то был военным — он теперь аэропорт «Центральный», но Краматорск сросся со столицей, со Славянском, слился с ним, даже имя потерялось — чего мне и жаль, та суть Донбасса, которая в пограничье, в переступании границ, в самом имени, совместившем «кромку» и «торец», забылась вместе с городом Краматорск). А в международный, в трансконтинентальный, в аэропорт «Кумачово».

И по времени как раз успеваем — раз в две недели в 10:50 прибывает Panamerican из Флориды, а сейчас еще и десяти нету. Может, прилетит доченька…

Это еще одно эхо той второй гражданской… Дочка от первого брака, с ее мамой развелся, когда дочке было 3 года. Как раз в год развала СССР. Так она и росла между двумя домами. Жуткое было время, нищее, голодное и агрессивное. И в семье агрессия — развалилась семья на две половинки, и во дворе, и в мире. Так и выросла ярко-выраженным индивидуалистом. С красным дипломом университет — но работы по специальности нет. Аспирантура — и та заочная, и в Одессе. Работала копирайтером, потом менеджером по рекламе, потом вообще пиарщиком в компьютерной фирме — это при классическом филологическом образовании и специальности переводчика. Вышла замуж — муж наш, горловский, но, видно, тоже жизнь была не сахар, такой же всегда готовый защищаться индивидуалист. Еще за пару лет до второй гражданской нашла работу в Одессе — и себе, пиарщиком, и мужу, системным администратором. Там же, в Одессе начала писать на околокомпьютерные темы в международные специализированные журналы, муж работал на двух работах — появились деньги, появилась уверенность в себе, стала начальницей среднемелкого звена — а тут война.

Не приняла войну всей душой, но, больше всего не приняла тех, кто выступил против власти укрофашей, мол, «не их уровень, не по их силам, как ни дергайся, сделают только хуже всем» — и разругалась со всеми «донецкими», в том числе и со мной. Во время войны умер мой отец, ее дедушка, погибли мои друзья-медики, в том числе и ее друзья-дядья — так приехать и не смогла. Я все надеялся, мол, наступит железное перемирие, смогу, отчалив в Седово, добраться до своей доченьки в Одессе на парусном катамаране вокруг Крыма — но война все тянулась, жизнь становилась все хуже и жутче. А потом начался «украинский областепад» — придавленные идиотизмом политики и управления укрофашистской власти области начали заявлять о своей независимости и выходе из состава Украины. АТО перестало быть вокруг Донбасса — АТО стало везде. В этих условиях их, как молодых и высококвалифицированных специалистов, пригласили сначала в Прагу, потом в Берлин, а когда развалился Евросоюз и Румыния, Болгария, Словакия, Словения и Чехия с Финляндией вошли в Новороссийский интернациональный союз федераций — они уехали в Америку. Сначала в Канаду, потом в Лос-Анджелес. Потом, когда Англия и Штаты вместе с Саудовской Аравией и Австралией начали войну в Южной Америке, а страны БРИКС выступили единым фронтом против, когда мир стоял на грани ядерной войны и только посредническая деятельность Польши и Израиля («поляки с евреями всех заболтают») привела хоть к какому-то спаду напряженности, разделению и размежеванию, сделала чуть было не начавшуюся «горячую» войну «холодной» — вот тогда и разорвались почти окончательно все контакты: Штаты привычно начали строить вокруг нас «железный занавес», даже интернет разорвали на разные сегменты, но… Но это оказался занавес вокруг них самих? Или вокруг нас? Никто толком этого не знает, все говорят, как им удобно, или как им хочется думать, но живем сами по себе без них, и живем нормально, и они живут без нас, и теперь даже почта только бумажная, только в открытом виде, за большие деньги, и идет письмо по два-три месяца…

Ей сейчас 73 года. Три года назад приезжал внук Пашка, он живет в горном Крыму и регулярно встречается с американцами во Франции на симпозиумах хирургов-кардиологов (там какая-то мутная история, его, вроде бы, хотят сделать агентом америкашкиного влияния, но наши компетентные органы в курсе, а он все же профессор и академик, потому, скорее всего, он делает америкашек агентами своего влияния, но это не мое дело и совсем не мои игры — он молод и полон сил, ему решать самому, что делать). И по его просьбе передавали письмо и фотографии.

Доча живет во Флориде, у нее свое издательство, но работают в нем уже ее дети и внуки. На фото она в инвалидной коляске и выглядит ненамного моложе, чем я — все же с медициной у америкашек швах. Интересовалась моим фото и здоровьем, интересовалась здоровьем тогда уже покойной моей жены, делами своей сестры — а младшая моя дочка тоже академик меднаук, реабилитолог, спрашивала, доплыл ли я до Одессы и сбрил ли я бороду.

Бороду я, конечно, срезал, такой зарок давал, но срезал в условиях — не приведи Господи! Это в 2018-м в апреле, когда в Киеве после нового года начались уличные бои и армия Новороссии не успевала прийти на помощь, когда после двухмесячных боев укрофаши поняли, что город им не взять, и взорвали плотины по Днепру, и город смывало высокой паводковой водой в прямом смысле этого слова.