28 июня 1940 года: Победа без войны - [16]
XIII. Почему Империя — это хорошо
В 1939–1940 году Советский Союз частично восстановил свою территориальную целостность. Москва не ставила своей задачей присоединение таких стран, как Польша и Финляндия, ранее также находившихся в составе Российской империи.
Тут важно вот что.
В эпоху суровых испытаний люди на своём опыте понимают, что лучше жить в могучем государстве, которое обладает мощной экономикой и может защитить своего гражданина в любой точке земного шара, нежели обитать в маленьком и слабом образовании, полностью зависимом от «больших игроков». Разумеется, и большая страна может быть отсталой. Но у неё есть шанс, используя человеческий, сырьевой, интеллектуальный и иной потенциал, вырваться вперёд.
Это смог сделать в своё время Советский Союз. Несмотря на все трудности, в стране была создана мощная экономика, включая ядерную и космическую отрасль. В Кишинёве в 1980-е годы начато было строительство компьютерного завода. Где теперь всё это? В большой стране работали мощные предприятия, которые заглохли в маленькой Молдове. После того, как они остановились вместе с работавшими при них конструкторскими бюро и научно-исследовательскими институтами, из Молдавии начали массово уезжать высококлассные специалисты и квалифицированные рабочие. Кто-то встал на рынке — торговать тряпьём. Кто-то, даже обладая научной степенью, за границей ухаживает за чужими пенсионерами. Кто-то, ранее трудясь на кишинёвском «Мезоне» или «Микропроводе», сегодня штукатурит особняки новых хозяев жизни. В результате интеллектуальный потенциал благодатного края падает. Возможности его возрождения уменьшаются. Что же тут хорошего? Кто от этого выиграл?
Между тем, США и Китай, используя собственные модели развития, не собираются распадаться, а рвутся вперёд. Они соперничают друг с другом и закрепляют своё лидерство в отношении иных стран. Граждане США и КНР гордятся тем, что живут в могучих державах и смеются над глупцами, которые шакалами завывают на кишинёвских площадях: «Долой империю!». Тех, кто определяет судьбу мира, меньше всего волнуют обвинения в «импер- скости». Ибо разве не лучше самому решать судьбу мира, чем если бы кто-то решал твою собственную судьбу за тебя?
Одни из вершителей судеб мира отправляют свои войска, куда им вздумается.
Другие заваливают своими товарами все мировые рынки.
Третьи (Япония ведь тоже империя) закупают по всей земле научно-технические новшества и внедряют их у себя, превращая свою страну в супер-современную.
А что можем делать мы в бывшей Молдавской ССР после распада Советского Союза? Пока ничего.
Ясно, что мы — реалисты. Ясно, что надо воспринимать мир таким, каков он есть. Но это не значит, что этот мир со временем не изменится. А раз так, то менять его надо в том направлении, какое нам надо — то есть в сторону интеграции на постсоветском пространстве.
Всё случившееся с нашей Большой Страной в 1917–1918 и 1991 годах даёт нам основание утверждать, что будущие интеграционные процессы в бывшем СССР, если они обретут силу, и будут отвечать интересам большинства населения, надо будет проводить, во- первых, при сочетании твёрдой политической воли сверху и инициативы снизу.
Во-вторых, потребуется действовать без колебаний, как этот делал в России Иван Грозный, а в Молдавии Штефан Великий. Они боролись одной рукой с крупными боярами, желавшими растащить страны на клочки, а другой — с внешними врагами, стремившимися эти клочки присоединить к себе, чтобы безнаказанно грабить народ. Поэтому нет сомнения, что и царь Иван и господарь Штефан одобрили бы изгнание Румынии из Бессарабии в 1940 году и освобождение от них же всей Советской Молдавии в 1944 году.
Но давайте спросим: была ли глубинная основа для отделения Молдавии от Империи? Что касается Молдавии, можно констатировать: как в 1917–1918, так и в 1989–1991 годах такой основы не было. Большинство многонационального народа Молдавии и непосредственно молдаван при всех режимах Российского, а после и Советского государства, было лояльно Большой Стране. И это понятно. В 1812–1917 годах молдавскую землю не топтала нога вражеского солдата, уровень жизни рос. Ни одного выступления в пользу отделения губернии от России (тем более, за присоединение её к Румынии) история не зафиксировала. Народ «плодился и размножался»: в 1812 году всё население Бессарабии составляло максимум 275 тысяч, а в 1861 году — уже 830 тысяч. В 1812 году в Бессарабии имелось 7 городов — Кишинёв, Оргеев, Бендеры, Аккерман (ныне Белгород-Днестровский), Измаил, Килия, Хотин. В середине XIX столетия число городов увеличилось до 12.
В 1812 году в Кишинёве под занавес господства Турции проживало 7 тысяч жителей. В 1861 году кишинёвцев насчитывалось уже 87 тысяч человек. Рост — в 12 с половиной раз. Ас 1861 по 1900 год число жителей Бессарабии удвоилось: с 1 до 2 миллионов человек, причём в подавляющем большинстве — за счёт естественного прироста. В 1856 году в городах края проживало 176,6 тысяч человек, а в 1897 году (год Всероссийской переписи) — 293 тысячи. В Кишинёве жителей было уже 108 тысяч против, как мы помним, 7 тысяч в 1812 году. Это — бум, взрыв, развитие, но никак не оккупация!
