20 000 лье под водой - [43]

Огненные блики и зигзаги луча прожектора чертили непостижимые знаки на стенах тесного прохода, по которому мы мчались с бешеной скоростью. Мое сердце отчаянно колотилось, и я невольно схватился за грудь.

Спустя каких-то двадцать минут капитан Немо передал штурвал рулевому и, обращаясь ко мне, произнес:

– Мы в Средиземном море!

6 Греческий архипелаг

На следующий день, 12 февраля, едва забрезжил рассвет, «Наутилус» снова поднялся на поверхность. Я бросился на палубу. В трех милях к югу от нас смутно вырисовывался силуэт древнего Пелузиума. Подземный поток перенес нас из одного моря в другое, но вернуться обратно, пересиливая могучее течение, вряд ли смог бы даже «Наутилус».

Около семи часов утра на палубе появились Нед Ленд и Консель, безмятежно проспавшие всю ночь.

– Ну-с, господин профессор, – шутливо обратился ко мне канадец, – где же ваше Средиземное море?

– Перед вами, друг мой Нед. Нынешней ночью мы всего за несколько минут прошли под перешейком.

– Не верю, – заявил канадец.

– И напрасно! – отозвался я. – Берег, который виднеется на юге, – это Египет. Ночью я находился вместе с капитаном Немо в рулевой рубке и был свидетелем прохождения туннеля. У вас отличное зрение, Нед, – прибавил я, – и вы легко можете различить мол гавани Порт-Саида.

Нед Ленд стал пристально смотреть в указанном мною направлении и наконец произнес:

– Да, пожалуй, вы правы, профессор. Мы действительно в Средиземном море. А стало быть, пора потолковать о наших делах, но так, чтобы никто не смог нас подслушать.

Я мгновенно понял, куда клонит канадец. Перебравшись на корму, где было меньше брызг, мы уселись возле прожектора.

– Итак, Нед, – сказал я. – У вас появилась идея?

– Идея у меня одна. – Канадец тряхнул головой. – Мы почти в Европе. И прежде чем капитану Немо придет в голову обследовать дно полярных морей, надо удирать отсюда!

Возразить на это было нечего, но я не имел ни малейшего желания расставаться с капитаном Немо и его судном. Теперь я как бы заново писал свой труд, посвященный тайнам океанских глубин, причем находясь в лоне соленой стихии. Мне претила сама мысль покинуть «Наутилус», не завершив океанологических исследований.

– Друг мой Нед, – начал я, – ответьте откровенно: неужели вы тоскуете на борту «Наутилуса» и жалеете о том, что оказались у капитана Немо?

Канадец скрестил руки на груди и после недолгого молчания произнес:

– Честно говоря, я не жалею, что мне довелось совершить это подводное путешествие. Я буду вспоминать о нем с удовольствием, но чтобы об этом можно было вспоминать, оно должно когда-нибудь завершиться. Вот мое мнение.

– Рано или поздно оно завершится, Нед.

– Где, когда?

– Не могу сказать. Но ведь вы не сомневаетесь в том, что всему на свете приходит конец?

– На что же вы надеетесь? – спросил канадец.

– На то, что в будущем обстоятельства сложатся более благоприятно, и мы ими воспользуемся. Сегодня, завтра, а может быть, через шесть месяцев – не все ли равно?

– А скажите-ка, господин профессор, – насмешливо произнес Нед Ленд, – где мы будем через шесть месяцев?

– Может, здесь, а может, и в Китае. «Наутилус» – быстроходное судно, и такие расстояния для него легкопреодолимы. Как знать, не проляжет ли наш маршрут там, где условия для побега будут намного благоприятнее?

– Мсье Аронакс, вы говорите исключительно в будущем времени, а я – в настоящем: «Мы здесь, у берегов Египта, и надо этим воспользоваться!»

Я чувствовал себя побежденным. Мне нечего было возразить на эти прямолинейные доводы.

– Друг мой Нед, – сказал я, решив не лукавить. – Вы правы, и мои аргументы менее убедительны. Капитан Немо по своей воле не отпустит нас, на это надеяться нечего. Поэтому нам придется при первом же удобном случае без предупреждения покинуть борт «Наутилуса».

– Отлично сказано, мсье Аронакс!

– Однако момент должен быть действительно благоприятным, чтобы наша попытка увенчалась успехом. В противном случае капитан Немо нам этого не простит. И хотел бы я знать, что вы называете удобным случаем?

– Ну, допустим, выдастся темная ночь, судно окажется вблизи европейских берегов… Можно попытаться захватить шлюпку – пробраться внутрь, отвинтить болты и всплыть на поверхность. Рулевой в рубке на носу судна ничего не заметит.

– Ну что ж – ловите удобный случай! Но не забывайте: малейшая оплошность нас погубит. На этом я считаю нашу беседу законченной. В тот день, когда вы решите бежать, предупредите меня и Конселя, и мы последуем за вами. Вот и все.

К великому огорчению канадца, дальнейшие события только подтвердили мою правоту. В Средиземном море «Наутилус» шел в основном под водой и на большом расстоянии от берегов.

Мы миновали архипелаг Южные Спорады, но об этом я узнал только от капитана. Затем я установил по карте, что мы направляемся к острову Крит, где, как сообщали газеты еще до выхода в море «Авраама Линкольна», вспыхнуло восстание, целью которого было освободиться от турецкого владычества. Но чем оно закончилось и закончилось ли вообще, я не знал.

Вечером, встретившись с капитаном Немо в салоне, я не стал касаться этой темы – он казался слишком озабоченным. Приказав раздвинуть створки обоих окон салона, капитан принялся переходить от одного окна к другому, пристально всматриваясь в водную толщу. Я не стал гадать, что это значит, и занялся изучением рыб.