20 000 лье под водой - [45]

Я указал Конселю на карте место, где расположена гористая гряда.

– Да ведь это же настоящий перешеек, соединяющий Африку и Европу! – воскликнул Консель.

– Совершенно верно, – подтвердил я. – И недавние исследования показали, что в прошлом именно здесь оба материка соединяла узкая полоска суши. Не исключено, что примерно такая же существовала и между Гибралтаром и Сеутой, а значит, Средиземное море было замкнуто со всех сторон.

Пользуясь тем, что рельеф дна заставил «Наутилус» идти малым ходом, мы вернулись к наблюдениям. Прямо под нами на скалах расстилался целый цветник придонной флоры и фауны: губки, голотурии, ктенофоры с красноватыми щупальцами, морские огурцы, морские лилии-коматулы высотой до метра, павонии на длинных стеблях, множество видов морских ежей и актиний. Моллюсков же здесь было фантастическое изобилие: Консель обнаружил добрых три десятка видов, принадлежащих к различным отрядам.

Порадовали нас и членистоногие: на дне нам удалось заметить крабов-инахусов, крабов-ламбров, лангустов, обыкновенных дроцин, прятавшихся в раковинах, раков-отшельников, гребенчатых и травяных креветок.

Тем временем «Наутилус», миновав подводный горный хребет, набрал скорость – и за стеклом теперь мелькали лишь смутные тени быстрых и крупных рыб.

В ночь с 16 на 17 февраля мы вошли в западный бассейн Средиземного моря, наибольшая глубина которого достигает трех тысяч метров. «Наутилус», подчиняясь рулю, направился в эти глубины, и там взамен восхитительных чудес природы перед нами предстали вещи волнующие и страшные.

Мы шли в той части Средиземного моря, где за последние несколько тысячелетий произошло великое множество морских катастроф. Тысячи и тысячи судов бесследно исчезли между берегами Алжира и Прованса. Средиземное море только на вид ласково и гостеприимно, но во время шторма его короткие и частые волны разносят в щепки даже самые крепкие корабли.

Сколько остовов погибших судов увидел я в этих средиземноморских глубинах! Якоря, пушки, ядра, железная и деревянная обшивка, лопасти винтов, поврежденные паровые котлы – одни уже обросшие водорослями и кораллами, другие всего лишь покрытые ржавчиной… По мере приближения «Наутилуса» к Гибралтарскому проливу печальные останки встречались все чаще.

Страшная картина! Сколько жизней унесло море, сурово хранящее тайны последних минут мореплавателей и пассажиров! Какая страшная летопись могла бы быть написана, если бы внезапно открылись человечеству эти глубины, это необозримое кладбище, где погребено столько сокровищ и людских надежд!..

Восемнадцатого февраля около трех часов утра мы оказались у входа в Гибралтарский пролив.

Воспользовавшись попутным глубинным течением, устремлявшимся в Атлантический океан, «Наутилус» быстро преодолел узкую полосу воды, разделяющую Европу и Африку. Лишь на мгновение за стеклом салона мелькнули руины храма Геркулеса, который, по словам римских историков, опустился на дно вместе с островом, на котором он был возведен. Спустя несколько минут мы оказались в Атлантике.

8 Бухта Виго

Позади осталось уже больше 10 тысяч лье, то есть расстояние, равное окружности земного шара, и теперь «Наутилус» рассекал своим форштевнем необозримое водное пространство, площадь которого превышает 90 миллионов квадратных километров. Куда мы держим путь? Что сулит нам будущее?

Выйдя в открытое море, «Наутилус» всплыл на поверхность, и я сейчас же отправился на палубу, чтобы подышать свежим воздухом; за мной последовали Консель и Нед Ленд. В двенадцати милях к востоку неясно вырисовывались очертания мыса Сен-Винсент, юго-западной оконечности Пиренейского полуострова. Дул крепкий южный ветер, океан выглядел неприветливо, палубу захлестывали волны. Пришлось укрыться в подпалубных помещениях.

Я направился в свою каюту, Консель к себе, но канадец последовал за мной. Стремительный бросок «Наутилуса» через Средиземное море разрушил все планы Неда Ленда, и он не мог скрыть своего огорчения.

Как только дверь каюты захлопнулась, гарпунер сел и молча уставился на меня.

– Друг мой Нед, я понимаю вас! – сказал я ему. – Но обстоятельства на этот раз оказались сильнее.

Нед Ленд молчал, однако его плотно сжатые губы и нахмуренные брови говорили, что его гложет одна-единственная мысль.

– Послушайте, Нед, – продолжил я, – не стоит отчаиваться. Мы идем вдоль берегов Португалии, рядом – Франция и Англия. Вот если бы «Наутилус», выйдя из Гибралтарского пролива, повернул на юг, я бы разделял вашу тревогу…

– Сегодня вечером, – едва разжимая губы и пристально глядя на меня, проговорил Нед Ленд.

Я вскочил на ноги от неожиданности, не находя слов.

– Сегодня вечером мы будем в нескольких милях от испанского берега, – продолжал канадец. – Ночь темная. Ветер с моря. Вы дали слово, мсье Аронакс, и я рассчитываю на вас.

Я молчал. Нед Ленд поднялся и шагнул ко мне.

– Сегодня в девять! – вполголоса произнес он. – Консель предупрежден. Капитан к этому времени запрется в своей каюте. Матросы и механики будут заняты. Мы с Конселем проберемся к среднему трапу. Вы, профессор, должны находиться в библиотеке и ждать сигнала. Весла, мачта и парус в шлюпке. Я перенес туда кое-какой провиант и ключ, чтобы отвинтить болты креплений. Все готово!