20 000 лье под водой - [42]

– Э-э! Да ведь это же сирена! – внезапно воскликнул Консель. – Настоящая сирена, с позволения господина профессора!

И он был прав, но только наполовину: я тотчас понял, что мы встретили млекопитающее из отряда сиреновых, которое легенда превратила в фантастическое морское существо – полуженщину-полурыбу. В Красном море водится только один представитель этого отряда – дюгонь, о чем я и сообщил моим спутникам.

Это было на редкость крупное и могучее животное, и у Неда Ленда загорелись глаза. Королю гарпунеров никогда еще не приходилось сталкиваться с дюгонями.

– О, дорого бы я дал, чтобы потягаться с этой тварью! – проговорил он голосом, охрипшим от волнения.

В эту минуту на палубе появился капитан Немо. Он сразу же заметил животное, понял волнение канадца и обратился к нему:

– Если бы при вас был сейчас гарпун, мистер Ленд, он жег бы вам руку, верно?

– Истинная правда!

– И вы были бы не прочь вернуться на часок к своей профессии китобоя и внести это существо в перечень ваших трофеев?

– Вот уж не отказался бы!

– Однако этих животных истребляют так хищнически, что дюгонь, как и ламантин, встречается все реже и реже. Боюсь, что этот экземпляр – один из последних в Красном море. Так что придется мне вас разочаровать: охота отменяется.

Нед Ленд, уже собравшийся бежать за гарпуном, сокрушенно вздохнул.

– Вечно эти интересы науки! – желчно проворчал он. – А как же быть с интересами кулинарии?

Капитан Немо в ответ только пожал плечами и улыбнулся.

Тем временем дюгонь, похоже, уснул на поверхности воды. Но как только «Наутилус» оказался в кабельтове от него, он приподнял свою небольшую голову, сходство которой с человеческой обеспечило ему прозвище «морская дева», со свистом выпустил воздух и бесшумно погрузился в пучину.

Нед Ленд крякнул и вполголоса отпустил крепкое словцо в адрес капитана Немо.

Зато на следующий день, 11 февраля, кладовая «Наутилуса» пополнилась настоящей дичью – целая стая нильских крачек и диких уток опустилась на палубу нашего судна. Мы добыли несколько дюжин этих птиц, и они украсили наше морское меню.

Тем временем «Наутилус», двигаясь средним ходом, миновал мыс Рас-Мухаммад и через пролив Губаль вошел в Суэцкий залив. С моря была хорошо видна высшая точка мыса – то была гора Синай, господствующая над двумя заливами. На ее вершине Моисей получил из рук Бога скрижали с заповедями.

В шесть часов «Наутилус» прошел в виду города Тор, лежащего в глубине бухты, воды которой, как и утверждал капитан Немо, действительно имели красноватый оттенок. Наступила ночь. Глубокая тишина нарушалась лишь сердитыми криками пеликанов и отдаленным шумом прибоя у подножий береговых утесов.

Около восьми мы погрузились под воду и примерно час двигались в нескольких метрах под поверхностью. По моим расчетам, мы находились недалеко от Суэцкого перешейка. Сквозь окна салона я видел подошвы прибрежных скал, ярко озаряемые прожектором «Наутилуса». Постепенно мне стало казаться, что пролив сужается.

В четверть десятого судно всплыло на поверхность, и я поспешил на палубу. Я сгорал от нетерпения как можно скорее увидеть вход в Аравийский туннель и с жадностью вдыхал прохладный ночной воздух.

Вскоре на расстоянии мили от нас в ночной дымке блеснул слабый огонек.

– Это Суэцкий плавучий маяк, – произнес кто-то позади меня.

Обернувшись, я увидел капитана Немо.

– Мы скоро подойдем к входу в туннель, – продолжил он. – Управлять «Наутилусом» буду я сам, а вас, мсье Аронакс, я попрошу сойти вниз. Сейчас мы снова погрузимся и всплывем уже в Средиземном море.

Я последовал за капитаном. Ставни салона наглухо задвинулись, балластные резервуары наполнились водой, и судно погрузилось на десять метров.

Когда я направился к своей каюте, Немо остановил меня:

– Не хотите ли побыть со мной в рулевой рубке? Вы увидите оттуда все, что можно увидеть во время подводного и в то же время подземного плавания.

Я поблагодарил капитана. Поднявшись на несколько ступеней по центральному трапу, он распахнул боковую дверь, и мы оказались в верхнем коридоре, в конце которого находилась рубка. Это было небольшое квадратное помещение. В центре был установлен штурвал, соединенный с горизонтальным и вертикальным рулями управления. Четыре иллюминатора позволяли рулевому видеть все четыре стороны горизонта.

В рубке было довольно темно, но вскоре мои глаза привыкли к слабому освещению, и я различил фигуру рулевого у штурвала. Толщу моря прорезал луч прожектора.

– Ну а теперь займемся поисками входа в туннель, – сказал капитан Немо.

Он нажал на кнопку, уменьшив число оборотов винта.

Я видел перед собой только отвесную гранитную стену – подножие берегового песчаного массива. В течение часа мы шли вдоль этой стены, причем капитан Немо не сводил глаз с компаса. По знаку капитана рулевой чуть ли не поминутно менял курс судна.

В четверть одиннадцатого капитан Немо сменил рулевого – перед нами открылась широкая и темная галерея. «Наутилус» медленно вошел под ее мрачные своды. За стенами рубки послышался необычный шум – то бурлили воды Красного моря, устремляясь по туннелю в Средиземное. Судно, увлекаемое потоком, понеслось стрелой, несмотря на то что судовая машина работала реверсом, следовательно, винт вращался в обратном направлении.