2 миллиона километров до любви - [68]

Только когда человек научится быть честным и искренним в малом, Бог поручает ему большое дело. Вскоре я понял, что это относится и к использованию доходов от продаж моих книг, кассет, CD и DVD. Бог подскажет, как пристроить эти деньги, потому что Он друг всем бедным.

Я никогда не был богат и вообще не имел дела с крупными суммами. Но я знаю, что любое служение мамоне, любое общение с этим демоном отдаляет человека от Бога и от вечности. Разве мог бы я жить спокойно, следя за ростом своего банковского счета и дрожа каждый раз, когда проверяю приход и расход, и при этом знать, что многие люди на земле прозябают в нищете и даже умирают от голода? Конечно, я, как любой человек, не застрахован от неразумных и пустых трат. Но Господь самыми разными способами давал мне понять, что в жизни есть куда более важные занятия, чем зарабатывать и тратить. Смешная история с покупкой джина — лишь одна из многих иллюстраций того, как Он это делает.

В Царство Божие можно войти всего за две лепты. Всякое сострадание позволяет оплатить тот долг, который порожден грехом. Я знал монахов, которые отказывались брать крупные пожертвования на их монастыри, если это сопровождалось определенными условиями. Один из них так ответил на предложение финансовой помощи: «У этих роз слишком много шипов». Господь много раз мне показывал, что богатым я стану, только если искренне, от всего сердца буду отдавать то, что имею. Ведь сам я всего лишь нищий, просящий Божьей милости.

Признаюсь, одной из моих главных зависимостей была (и остается) еда. Стоило мне увидеть еду, как я забывал обо всем на свете. Не возникало сомнений: не я управляю своим аппетитом, а он управляет мной. Он нередко показывал, кто в доме хозяин, и, как ни горько признавать, часто ставил себя выше Христа. Можно объяснить такую зависимость тем, что в детстве я недоедал и несколько раз был на грани голодной смерти. Но, став христианином, я уже не мог искать себе оправданий.

Если бы запрет на обжорство и переедание вошел в десять заповедей, возможно, граждане западных стран (особенно США) не столкнулись бы с такой серьезной проблемой, как ожирение. Жир утяжеляет не только тело — он мешает работе ума. Страдающие лишним весом готовы выложить любые деньги, только чтобы похудеть, но зачастую им не приходит в голову сделать самое простое — распрощаться с вредной привычкой мести со стола все, что на нем стоит. В то время я принадлежал к Церкви, которая не требовала, чтобы ее члены постились. Это не было частью духовной дисциплины, и все же я стал задумываться о том, что пост был бы мне полезен. Началось все тогда, когда меня пригласила на ужин одна моя старая знакомая, отличный кулинар. Дело было в Чистый Четверг. В тот вечер я ужасно объелся и чувствовал себя плохо. Далее шла скорее работа подсознания, чем сознания: разум все еще не принимал идеи поста. Но на следующее утро, в Страстную Пятницу, я вдруг решил, что ни разу не подойду к холодильнику. Ну, хотя бы обойдусь без завтрака. Так начался день, и мне удалось воздержаться от еды до самого его конца.

Мне очень важно было доказать самому себе, что я действую так не из эгоизма и себялюбия, иными словами, не ради того, чтобы похудеть и лучше выглядеть, — а ради Христа. И вот впервые в жизни я дал обет, что не прикоснусь к еде в течение двадцати четырех часов. Я никогда не пробовал столь долго воздерживаться от пищи, так что сама мысль о суточном посте вызвала в моей душе некоторый страх. Дальше передо мною встал выбор: меня пригласили на пасхальный выезд — с вечера пятницы до воскресенья. Это было нечто вроде молодежного лагеря в городе Билль^[19] в получасе езды от моего дома. Люди, у которых я должен был остановиться на это время, не практиковали поста. А значит, мне предстояло столкнуться с искушениями.

Оставалось надеяться, что я с ними справлюсь.

Явившись в библейский лагерь, я уже чувствовал себя утомленным. У меня болела голова, и временами накатывал страх. Чтобы вид еды не смутил меня, я ушел из столовой, в то время как остальные участники весело поужинали вместе. Далее меня ждал сюрприз: на вечерней встрече объявили, что на следующий день, в Великую Субботу, будет общий для всех пост, который начнется сразу после завтрака. Я был шокирован этой новостью и сначала решил, что я не выдержу еще одного дня без еды. С другой стороны… если как следует поесть за завтраком, то, может, можно попоститься еще? Всю ночь я ворочался, страшась наступления Великой Субботы. Меня терзал голод и мрачные мысли. Мне казалось, что я не справлюсь, не добьюсь поставленной цели и наверняка умру от истощения. Мне оставалось лишь мобилизовать всю свою выдержку и молиться: «Господи, подскажи, нужно ли мне еще одни сутки выдерживать пост? Да будет на все Твоя воля». Настало утро, время завтракать, а ответа я так и не получил. Я сел за стол, ощущая волчий голод. М-м-м! Нос учуял аромат какао. Я намазал хлеб маслом и положил его на тарелку. Этого пока достаточно: после тридцати шести часов без еды, наверное, не стоит сразу наедаться.

В этот момент подошел Дэнис, один из организаторов, и попросил нас срочно провести дополнительную репетицию хора. Дело в том, что мы должны были петь на службе, которая начнется через час. Ну, ладно, что же делать, бутерброд подождет. Я встал и присоединился к хористам, хотя петь мне не особенно хотелось. После этого я первым вернулся за стол, готовясь проглотить наконец свой завтрак. Тут Уолле, инвалид, прикованный к постели, попросил зайти к нему в комнату, чтобы кое-что обсудить.