1984, или Повесть о первой-первой любви - [10]

-И читай книжку Гомэра "Илиада". Як там:

 

Стоит воителей многих один врачеватель искусный-

Вырежет он и стрелу, и рану присыплет лекарством...

 

Было невероятно странно, что эти весельчаки и шутники, такие жизнерадостные и раскомплексованные, только что ампутировали правую руку совсем молодому парню.

Всей своей мимикой я дал понять, что очень польщён и тронут столь горячей встречей, что мне уже дико всё нравится, что не понравиться просто не может, что, раз увидев такой замечательный коллектив, можно только немедленно стать его членом. Или пойти удавиться от чёрной тоски.

 

6. Первое дежурство

-Лариса Павловна, а как этот парень- ну, с рукой оторванной?- спросил я, когда мы вернулись обратно. Впечатления от только что увиденного не могли заставить меня забыть об этом несчастном.

"Может, и правда- пришили... Да нет, Гера просто шутил так. Вроде "доктор, а я ходить буду"? -"Гы-гы, теперь разве только под себя, гы-гы...""

-Кто? Магаляс?- сразу же вспомнила она фамилию- видно, это было профессиональное.- Который в 14.30 поступал? Поступил он, кстати, к тебе на пост, в 101-ю. Пошли...

Больной лежал в шестиместной мужской палате, наполненной такими же "гавриками", у самого окна. На окне не было решёток, и я сразу же подумал, что зря- потеряв правую руку, человек может решить свести все уже счёты с жизнью и сигануть. Этажи здесь были высокие. В любом случае, потерять в 20 лет правую руку- бр-р...

Но Магаляс лежал совсем спокойно на спине и спал; правая рука отсутствовала почти по локоть и заканчивалась булавововидной повязкой, слегка кровавой на торце. Лицо паренька было вполне спокойно и безучастно, мне показалось, что даже какое-то блаженство проглядывает. В левую руку ему что-то капало, какой-то лечебный раствор.

Лариса Павловна подошла, проверила капельницу, осторожно провела ладошкой по щеке больного. Тот сразу открыл глаза, глянул вопросительно.

-Всё нормально. Слегка болит, но терпимо,- он тут же закрыл глаза и продолжил спать как ни в чём не бывало.

-Во держится,- не смог не восхититься я, когда мы вышли из палаты.- Как Мересьев, или как Николай Островский... После такого... во сила воли у человека!

-Держится!- хмыкнула Лариса Павловна.-Ты думаешь, что ему это больших усилий стоит? Да ему ж наркоту Гера назначил, и как следует- не пром, а омнопушу двухпроцентную каждые четыре часа...

Оказалось, что поведение изувеченного, столь поразившее меня, объясняется вовсе не какими-то особыми волевыми или характерологическими качествами, а тем, что он "медикаментозно загружен"- короче говоря, под кайфом. "Пром"- промедол- наркотик довольно слабый. А омнопон 2%- то, что нужно. Я тут же вспомнил курс фармакологии- основным эффектом наркотических опиатов было чувство эйфории. Таламус и лимбическая система... Так вот оно что...

-Наркота в травме- первое дело,- сказала Марчук.- В качестве противошокового средства, в качестве обезболивающего в ближайшем послеоперационном периоде, в качестве основного стимулятора жизненных процессов в остром периоде травматической болезни. За сутки уходит 50-60 ампул. Один учёт, хранение, списывание у меня вот где сидят. Это же препараты списка "А". Знаешь, как назначаются, как делаются, как списываются? Пошли, объясню, а заодно и твои обязанности на посту...

Мои обязанности на посту Лариса Павловна рассказывала не меньше часу. Я слушал как можно внимательнее, стараясь ничего не упустить. Как оказалось, я был совершенно "стерилен", и четыре недели "производственной практики", которые я добросовестно отсидел в терапии, можно было смело спускать в унитаз. Реально, кроме уколов, меня там ничему не научили.

Старшую этот факт не смущал нисколько. Она сидела совсем рядом, вплотную, и терпеливо разъясняла мне самые элементарные вещи. Я её хорошо понимал, если не сказать- чувствовал. Не в физическом, конечно, смысле, а в ментальном. Да, хорошо учиться по книгам, таблицам, методичкам и атласам. Но если живой человек тебе всё это объяснит, причём на твоём индивидуальном языке, такое обучение и будет самым эффективным. Лариса Павловна мой внутренний язык понимала. Я не мог не ощутить и не оценить этой особенной, трудновыразимой чуткости. Увы, я уже очень хорошо знал, что у совсем немногих преподавателей, да и вообще, у людей, редко встречается это качество. Старшая, похоже, была очень умна. А энтузиазма ей и подавно было не занимать.

"Как же она не устанет? -невольно удивлялся я.- Вот двужильная..."

-Пока никто не поступает, нужно это максимально использовать,- сказала моя наставница.- Я же не буду так с тобой каждое дежурство нянчиться. Чем скорее ты оперишься, тем быстрее сможешь работать один...

Дважды она отлучалась покурить и предлагала составить компанию.

-Кто не курит и не пьёт...- подколола Жура (я решил так называть её для краткости).- Саня, детка, всё равно этим всё кончится. Так что не ломайся, не рассказывай мене майсы. Сигареты у меня есть...

Но я оба раза решительно отказался, предпочитая за время её отсутствия пересмотреть постовые журналы, постовые тетради и истории болезни, и в изобилии лежащие под настольным стеклом телефоны сотрудников, смежных служб, схемы оповещения на случай массового поступления пострадавших, какие-то записочки и т.д. Страшно хотелось есть, но я решил не обращать на чувство голода никакого внимания.