1940-Счастливый год Сталина - [23]
В самом же Советском Союзе спектакли и фильмы антипольской и антифранцузской направленности — «Богдан Хмельницкий», «Александр Невский» и «Суворов» — переживали период небывалой популярности. Но, все, что Германия могла бы истолковать как недружественный жест, натыкалось на жесткие цензурные барьеры. По указанию «сверху» в 1941 г. был закрыт, в частности, фильм «Убийца выходит на дорогу» Григория Львовича Рошаля. Сталина беспокоили параллели между ним и германским диктатором, просматривавшиеся в этой ленте, которая явно отталкивалась от биографических данных жизни Гитлера. Антигитлеровская пропаганда ограничивалась карикатурами и публицистикой на злобу дня[104]. Несколько позднее боевым орденам были присвоены имена Александра Невского и Богдана Хмельницкого. Сталин «брал готовую фигуру в истории, которая могла быть утилитарно полезна с точки зрения современной политической ситуации и современной идейной борьбы. Это можно проследить по выдвинутым им для кино фигурам: Александр Невский, Суворов, Кутузов, Ушаков, Нахимов. Причем показательно, что в разгар войны при учреждении орденов Суворова, Кутузова, Ушакова и Нахимова как орденов полководческих на первое место были поставлены не те, кто больше остался в народной памяти — Кутузов и Нахимов, — а те, кто вел войну и одерживал блистательные победы на рубежах и за рубежами России»[105].
В изобразительном искусстве того времени также существовал заказ на отражение моментов счастья Например, таких, которые запечатлевал на холсте русский советский художник Сергей Васильевич Герасимов — с 1940 г. председатель правления Союза художников СССР Весьма типичным в этом плане является портрет «Сталин на XVIII съезде партии*, написанный им в 1939 г. Андре Жид в своей книге о поездке в Советский Союз в 1937 г заметил: «Я видел в Тифлисе выставку современной живописи — из милосердия о ней было бы вообще лучше не упоминать... Ох, конечно, эти художники не были "формалистами .-К несчастью, и художниками они тоже не были!»[106]
9 июля 1940 г. Сталин изложил Ивану Григорьевичу Большакову свои соображения по сценарию фильма «Суворов». Большаков передал их, в том числе замечания Сталина о важности дисциплины в армии режиссеру Всеволоду Илларионовичу Пудовкину. Учесть все уже не было возможности. Пудовкин изменил некоторые массовые сцены Koiaa картина была запущена в прокат, она получила Сталинскую премию 1 степени У Сталина была хорошая память и после этого удачного Фильма об Александре Васильевиче Суворове он рекомендовал снять киноленту о полководце Суворове>1^>8. Пудовкин знал вкусы «зрителя № 1», которому он в начале 1940 г. посвятил статью под заголовком "Друг и учитель». Когда Илья Эренбур1 возвратился из Парижа в Москву, он не смел опубликоват ь ни строчки против Германии Между тем Гитлер уже был в Париже В Доме инвалидов он долгое время провел перед саркофагом Наполеона, не же тая по- вторя гь его ошибок
«В июне, — писал в своих мемуарах Шандор Радо, — находясь в Женеве, мы слышали гром артиллерии, сопровождавший последние попытки сопротивления солдат во французской крепости Fort d'Ecluse, защищавших долину Роны, пока не было подписано перемирие»[107].
Но были и совсем другие отклики: «На затемненных улицах Парижа я слышал только добрые слова о немцах, — вспоминает Адам Райский, который 14 июля 1940 г. прибыл на парижский вокзал Монпарнас, чтобы присоединиться к польской армии в изгнании. — "О, Вы знаете, они очень милы". На стенах домов висели уже широко известные плакаты: солдат вермахта держит на руках счастливого ребенка»[108].
Вдова Плеханова Розалия Михайловна покинула Советский Союз в 1939 г. В ее дневнике содержатся записи, отражающие вступление вермахта в Париж: в ночь с 13 на 14 июня 1940 г. самая свободная страна планеты была порабощена и унижена. «Чем все это кончится?.. Что предпримет мое отечество?»[109] А предпринято было, в частности, следующее: Эренбург получил официальную рекомендацию изъять из начатого им в августе 1940 г. романа «Падение Парижа» всякие указания на «фашистов». 6 августа 1940 г. Риббентроп заявил протест советскому послу Александру Шкварцеву в связи с «подстрекательскими статьями», содержащими «выпады против германского правительства». Имелись в виду выходившие в Советском Союзе статьи руководства КПГ. «Рейхсминистр ни словом не обмолвился о том, что ему был известен источник; он поддерживал миф, будто между взглядами Советского правительства и ответственными за публикацию статей существовало значительное расхождение- Инцидент, вызванный манифестом КПГ, скоро был забыт — для трений между Германией и Советским Союзом имелись другие веские основания»[110].
«"По случаю годовщины подписания германо-советского Договора о ненападении публикация собственных статей к этой дате не разрешается. ДНБ (Информационное агентство Дойчес Нахрих- тенбюро. — Прим. перев.) выпустит открытое для печати сообщение. Материалы собственных корреспондентов из Москвы должны представляться (20.8.1940 г.)" В эти недели в директивах для немецкой
*
прессы, касающихся Москвы, напрочь отсутствует дружественный тон. Быстрой чередой сменяют друг друга все новые и новые политические коллизии... Разрядка германо-советских отношений означала, что "Правда" опубликовала, очевидно, инспирированную самим Сталиным статью, которая представляла собой своего рода Placet (форма согласия государя. —
