1939: последние недели мира. - [84]

– Ерунда, – отмахнулся Гейдрих. – Англичане всегда действовали подобным образом, а то, что могут они, сможем и мы! Когда пройдут танки, никто об этом уже говорить не будет!

В качестве сборного пункта была выбрана расположенная в безлюдном месте фехтовальная школа в Бернау, опустевшая в связи с тайной мобилизацией ее «воспитанников». 16 августа сюда прибыли эсэсовцы. Их одели в форму пограничных войск, разбили на взводы и отделения. Затем под руководством офицера немецкого происхождения, служившего в польской армии, а потом переметнувшегося на сторону гитлеровцев, началась муштра на плацу – отрабатывалось исполнение команд, отдававшихся по-польски, и разучивались польские песни.

Инсценировка нападения на немецкую деревню близ Питшена, как оказалось, тоже была связана с некоторыми «трудностями»: у местных жителей имелось оружие, следовательно, не исключалась возможность перестрелки и кого-либо из «нападающих» могли ранить. А что, если он попадет в их руки и будет опознан, как немец?

Чтобы уменьшить возможный риск, в деревню доставили большую группу полицейских, которые должны были арестовать «налетчиков», а главное – оградить их от местных жителей. Кроме того, решили ограничиться «нападением» на стоявший на отшибе, в нескольких сотнях метров от леса, дом лесника, благо тот тоже оказался эсэсовцем, и с ним все согласовали.

Последнее затруднение состояло в том, что именно здесь, у самой границы, была сосредоточена дивизия «Адольф Гитлер», находившаяся как бы на острие подготовленных для вторжения войск. На время проведения провокации дивизию отвели в сторону и границу освободили для «нападения поляков».

Из трех готовившихся провокаций наибольшие надежды Гейдрих возлагал на «эпизод», запланированный в Хохлиндене. Разработав авантюристический сценарий, он ожидал, что осуществление его принесет небывалый в истории подобных дел успех. Рота эсэсовцев сосредоточивалась в лесу к юго-востоку от населенного пункта; одна часть солдат была переодета в польскую военную форму, другая имитировала бродяг и грабителей, вторгшихся из Польши. По сигналу диверсанты должны были выступить в направлении поросшей кустарником лощины и там разделиться на три группы. Первой поручалось, соблюдая строжайшую тишину и не переходя на польскую территорию, приблизиться к немецкой пограничной заставе. Вторая, переправившись через небольшую речушку, должна была «изолировать» расположенный неподалеку польский хутор; перед третьей группой стояла задача, перекрыв дорогу на Хвалензитц, внезапно напасть на польскую заставу и захватить ее персонал.

Теперь наступал момент для реализации сути замысла шефа СД. Упоминавшийся дезертир под видом польского офицера, направленного из Варшавы со специальным поручением, должен был с помощью телефона на захваченной польской заставе сообщить в Рыбник о происходящей «перестрелке с германскими пограничниками» и срочно запросить помощь. Если бы дезинформированное таким образом командование польской воинской части в Рыбнике направило подкрепление, диверсанты разыграли бы «горячую схватку» между «немцами» и «поляками», чтобы в том месте, где граница делает крутой поворот, увлечь польских солдат на ее другую сторону. А затем переодетые в польскую форму эсэсовцы должны были вдруг «сдаться» и вместе с «немецкими пограничниками» наброситься на поляков и захватить их в плен. Вот этих поляков, якобы «вторгшихся на германскую территорию», Гейдрих и собирался представить иностранным корреспондентам и фоторепортерам.

20 августа Гейдрих снова появился на месте будущих событий и совершил долгую инспекционную прогулку по приграничной зоне. Он остался доволен – все было готово, следовало ждать сигнала «фюрера».

Шеф СД, разумеется, знал, что вторжение в Польшу назначено на рассвете 26 августа, и сделал все для осуществления трех намеченных провокаций в ночь с 25 на 26 августа. Он не предвидел только, что вечером 25 августа у Гитлера сдадут нервы и это внесет страшную путаницу в действия диверсантов.

«Большой глухарь»

Во второй половине дня 25 августа, когда Гитлер неожиданно отменил назначенное на следующее утро вторжение в Польшу, командир роты диверсантов получил с опозданием ранее отданный приказ быть готовым к выполнению задания. Указание об отмене приказа, несмотря на все старания Гейдриха, своевременно не дошло. Штурмовиков подняли по сигналу тревоги, и в Хохлиндене и Питшене они приступили к выполнению диверсии. Лишь Науджокс, ожидая у телефона сообщения о «смерти бабушки», остался со своей командой в гостинице в Глеивице. Причиной путаницы с приказами, как выяснилось, был слишком сложный порядок передачи закодированных указаний из Берлина. Стремясь исключить опасность какого-либо несвоевременного шага, Гейдрих установил, что приказ об исполнении операции должен был иметь не одно, а два предварительных предупреждения. Переданный по телефону пароль «Малый глухарь» означал: «Внимание!», а «Большой глухарь» – полную боевую готовность. И лишь по третьему сигналу «Агата» следовало приступить к осуществлению провокации. Результат такого трехэтажного педантизма в подготовке бандитской акции явился прямо противоположным. Услышав второй сигнал – «Большой глухарь», эсэсовцы восприняли его как команду действовать.