1939. Альянс, который не состоялся, и приближение Второй мировой войны - [2]
Господствующим стало мнение, что у Британии было просто недостаточно политических возможностей. Экономические и стратегические обстоятельства вынудили ее ограничить свое перевооружение в 30-е годы, кроме того нужно было думать еще о безопасности всей Британской империи. Среди потенциальных противников была Япония и британские ресурсы оказались слишком распылены, чтобы обеспечивать необходимую безопасность и в Европе и в Азии. Подобно этому, британская экономика не могла обеспечить общее перевооружение в тех объемах, которые рекомендовали, например, Уинстон С. Черчилль или сэр Роберт Ванситтарт, постоянный заместитель министра, а потом главный дипломатический советник Форин офиса. Приоритет отдавался военно-воздушным силам, потом уже флот, а сухопутные силы приходилось ограничивать несколькими дивизиями, которые не могли играть никакой роли в европейском конфликте.>5 В случае войны на суше главный удар и главные потери должна была принять на себя французская армия, и именно это соображение так отравляло существование французским генералам и политикам.
Британское консервативное правительство надеялось избежать войны не столько устрашением, сколько умиротворением. Естественно, во всяком случае по разумению некоторых британских кругов, это слово не имело в те годы такой трусливо негативной окраски, которую приобрело теперь; оно означало разумные усилия, направленные к удовлетворению «законных» притязаний Адольфа Гитлера на пересмотр Версальского договора, который завершил Первую мировую войну. Премьер-министр консерваторов Невилл Чемберлен, например, считал, что Гитлера можно просто «развернуть». Нацистской Германии следовало позволить добиваться своих целей в Восточной и Центральной Европе, в обмен на согласие ограничить усилия на Западе и не тревожить его покоя. Тогда Гитлер мог бы стать более разумным и управляемым. Некоторых консерваторов вообще очень мало заботили соображения о каких-либо пределах, если Гитлер желал насыщаться за счет Советского Союза. Очень открыто выразился по этому поводу один член парламента от консерваторов: «Пусть доблестная маленькая Германия обожрется... красными на Востоке...».>6 В конце концов британские тори надеялись избежать войны, пусть даже цена за это для кого-то на Востоке окажется слишком высокой. Перспектива войны с нацистской Германией требовала сотрудничества с Советским Союзом, иначе англо-французы просто не смогли бы победить. Альянс с Советами гарантировал победу, но ведь он мог также привести к распространению коммунистической революции и советского влияния в Европе. Вот тут на первый план и выходила, как назвал ее Уильям Ирвин «связь война — революция» — поистине навязчивая перспектива для конца 30-х годов.>7
Та же самая эволюция интерпретаций прослеживается и в оценке французской политики обороны и умиротворения 30-х годов. Марк Блок, который сразу же после французской катастрофы написал книгу «Странное поражение» и погиб от рук нацистских палачей в 1944 году, настаивал на том, что когда в 1939 году началась война, Франция оказалась слишком самодовольной, неподготовленной, плохо организованной и бездарно руководимой. Ее генералы слишком быстро отказались от борьбы. Французским эквивалентом «виноватых» стало введенное консервативным французским журналистом Пертинаксом слово «могильщики», обозначавшее тех французских лидеров, на которых лежала ответственность за поражение Франции в 1940 году. Жан-Батист Дюрозелль и Эжен Вебер подтверждали, что в 30-е годы Франция была морально обанкротившимся, «декадентским» обществом, расколотым политической враждой, разлагаемым нестабильными правительствами, которые падали словно кегли, предаваемым лидерами, лишенными мужества и воображения, подрываемой фашистскими или профашистскими организациями, которые стремились уничтожить Третью республику.>8 Репе Жиро писал о разделенной Франции, раздираемой идеологическими противоречиями между правыми и левыми, которые парализовали французское правительство.>9 Такой взгляд на французскую политику и общество поддерживается многими современниками, включая кстати и трех советских послов в Париже, которые сменились в течение этого десятилетия.
В качестве более современных нам оценок британской политики можно назвать работы Стефена Шукера, Мартина Александера, Элизабет дю Рео, Уильяма Ирвина и Роберта Янга, который разделяет мнение, что французские лидеры не были такими уж трусливыми и малодушными, как может показаться на первый взгляд. И французское общество не было таким уж декадентским: то, что происходило в 1939 и 1940 гг., и крушение Франции в мае-июне 1940 было военным поражением, естественно катастрофическим, но ничем более. На самом деле, поставленные в такие экономические, политические и военные условия, в которых им приходилось действовать, французские руководители справились с поставленными задачами настолько, насколько это вообще было возможно. В первых рядах таких историков находится С. Шукер, и его статья о рейнском кризисе 1936 года служит ярким примером ревизионистской позиции. Ирвин просто заключает, что «не было никакого упадка, приведшего к 1940 году, это 40-й год привел нас к мнению, что покойная Третья республика находилась в упадке». «Да здравствует умиротворение!» — как высказался недавно по этому поводу Шукер.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Монография составлена на основании диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук, защищенной на историческом факультете Санкт-Петербургского Университета в 1997 г.
В монографии освещаются ключевые моменты социально-политического развития Пскова XI–XIV вв. в контексте его взаимоотношений с Новгородской республикой. В первой части исследования автор рассматривает историю псковского летописания и реконструирует начальный псковский свод 50-х годов XIV в., в во второй и третьей частях на основании изученной источниковой базы анализирует социально-политические процессы в средневековом Пскове. По многим спорным и малоизученным вопросам Северо-Западной Руси предложена оригинальная трактовка фактов и событий.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.
"Предлагаемый вниманию читателей очерк имеет целью представить в связной форме свод важнейших данных по истории Крыма в последовательности событий от того далекого начала, с какого идут исторические свидетельства о жизни этой части нашего великого отечества. Свет истории озарил этот край на целое тысячелетие раньше, чем забрезжили его первые лучи для древнейших центров нашей государственности. Связь Крыма с античным миром и великой эллинской культурой составляет особенную прелесть истории этой земли и своим последствием имеет нахождение в его почве неисчерпаемых археологических богатств, разработка которых является важной задачей русской науки.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.