1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе - [4]

Вот и у председателя СНК СССР В.М. Молотова прозвучали нотки сомнения относительно наличия и количества «врагов народа» в армии. Что он не верит информации Ворошилова? Или у него имеются другие данные, полученные, видимо, из ведомства Ежова? Из доклада Молотова на пленуме ЦК этого не видно, но по всему содержанию и тональности его выступления чувствуется, что такие данные у него действительно под рукой тлелись. Ведь не случайно он назвал нелепостью создавшееся положение – а он словами не привык бросаться.

Вопросы, вопросы… А вот еще одна загадка – почему комкора С.А. Туровского не включили в состав группы, осужденной вместе с Тухачевским? Автору не удалось обнаружить каких-либо документов или достоверных данных на сей счет. По всем «параметрам» Туровский на 100% был обречен к тому, чтобы попасть на скамью подсудимых вместе с Тухачевским и своим другом Примаковым. К тому же он был публично заклеймен, как враг народа, на пленуме ЦК ВКП(б), а это означало верную смерть, и не только политическую. Но в июне 1937 года этого не произошло. Военная коллегия Верховного Суда СССР осудит Семена Туровского и приговорит его к высшей мере только две недели спустя.

«…План этих предателей столь же прост, сколь и мерзок. С одной стороны – готовить террористические акты над членами ЦК и правительства и, если представится случай, приводить их в исполнение, с другой стороны – ждать войны, ждать наиболее острого момента для государства, чтобы потом путем измены, подлого предательства и провокации помогать врагу против своей Родины и армии.

…Я уже говорил и еще раз повторяю: в армии арестовали пока небольшую группу врагов; но не исключено, наоборот, даже наверняка и в рядах армий имеется еще немало не выявленных, нераскрытых японо-немецких, троцкистско-зиновьевских шпионов, диверсантов и террористов. Во всяком случае, для того, чтобы себя обезопасить, чтобы Красную Армию – этот наиболее деликатный инструмент, наиболее чувствительный и важнейший государственный аппарат – отгородить от проникновения подлого и коварного врага, нужна более серьезная и, я бы сказал, несколько по-новому поставленная работа всего руководства в Красной Армии.

Мы без шума – это и не нужно было – выбросили большое количество негодных людей, в том числе и троцкистско-зиновьевского охвостья, и всякого подозрительного, недоброкачественного элемента… За 12 лет уволено из армии около 47 тысяч человек начсостава. (За это же время призвана в армию из запаса 21 тысяча человек.) Только за последние три года – 1934–1936 гг. включительно – уволено из армии по разным причинам, преимущественно негодных и политически неблагонадежных, около 22 тысяч человек, из них 5 тысяч человек как явные оппозиционеры.

Причем, – я должен об этом сказать, товарищи, – и я, и мои ближайшие помощники (вероятно, нарком имел в виду прежде всего своих заместителей Я.Б. Гамарника и М.Н. Тухачевского, начальника Генштаба А.И. Егорова начальника Управления по комначсоставу Б.М. Фельдмана – своего помощника по кадрам. Все они, за исключением Егорова, через три месяца окажутся во «врагах народа». – Н.Ч.) проводили эту работу с достаточной осторожностью. Я лично подхожу всегда осторожно при решении вопроса об увольнении человека из рядов армии. Приходится быть внимательным, даже если человек в прошлом был замешан в оппозиции…

Частенько бывают у меня разговоры с органами тов. Ежова в отношении отдельных лиц, подлежащих изгнанию из рядов Красной Армии. Иной раз приходится отстаивать отдельных лиц. Правда, сейчас можно попасть в очень неприятную историю: отстаиваешь человека, будучи уверен, что он честный, а потом оказывается, он самый доподлинный враг, фашист. Но, невзирая на такую опасность, я все-таки эту свою линию, по-моему правильную, сталинскую линию, буду и впредь проводить…»[9].

Ворошилов проинформировал членов ЦК ВКП(б) о количественно-качественном составе подчиненных ему кадров: в армии и на флоте к моменту начала работы пленума по штату насчитывалось 206 тысяч человек комначсостава, из которых 107 тысяч – командиры, а остальные – политсостав, инженерно-технический, медицинский, ветеринарный, административно-хозяйственный и прочий начальствующий состав. 67% командного состава являлись членами и кандидатами партии, а около 8% — комсомольцами. 90% командиров имели законченное военное образование (среднее или высшее). Среди военно-технического состава этот процент был несколько выше. В докладе, как недостаток, отмечалось то, что половина полит состава РККА не имела законченного военного или политического образования[10].

– К настоящему моменту, – с пафосом заявил нарком обороны, – армия представляет собой боеспособную, верную партии и государству вооруженную силу… Отбор в армию исключительный. Нам страна дает самых лучших людей.

Самых лучших людей!.. Тогда позволительно спросить докладчика, откуда же вскоре появилось-развелось в армии столько вредителей, шпионов и диверсантов? Откуда взялись они, эти люди, если существовал такой жесточайший отбор?

Из доклада Ворошилова видно, что политические репрессии в Красной Армии шли и до 1937 года. Если уже быть совсем точным, то они не прекращались никогда с момента создания Рабоче-Крестьянской Красной Армии, то несколько затухая, то разгораясь с новой силой. Так было в годы гражданской войны и после нее в 1921, 1929–1930, 1933, 1935 и в последующие годы. Особо ощутимые потери несли бывшие офицеры старой армии, по мобилизации или добровольно вступившие в РККА. Эта тема заслуживает самостоятельного серьезного исследования. А так как она выходит за временные рамки нашего повествования, то мы не будем на ней останавливаться. Скажем только, что в разное время подвергались аресту и лишению свободы комкоры С.Н. Богомягков и С.А. Пугачев, комдив А.А. Свечин, комбриг А.И. Верховский и другие бывшие офицеры.