1937 год: Элита Красной Армии на Голгофе - [231]

/Зиновьев/

«Согласен» Нач. отдел. ОО ГУГБ НКВД СССР

ст. лейтенант гос. безопасности

/Иванов/

Справка: Вещественных доказательств по делу нет.

Арестованная Федько З.М. содержится во внутренней тюрьме с 7 июля 1938 года.

Сотрудник 1 отд. ОО ГУГБ НКВД СССР

/Зиновьев/[505]

Арестована З.М. Федько была на своей квартире (ул. Воровского, 28, кв. 12), где она проживала с мужем, тринадцатилетним сыном Владимиром и своей матерью. Как проходили арест и допросы, рассказывает сама Зинаида Михайловна в жалобе, направленной в сентябре 1939 года из Тайшетского ИТЛ в адрес Прокурора СССР М.И. Панкратьева.

«8 июля (в ночь с 7 на 8 июля. – Н.Ч.) 1938 года я была арестована на основании ордера, выданного наркомом внутренних дел СССР Ежовым, в один день с Федько И.Ф. На 1 м же допросе мне следователь Иванов И.А. сказал, что я буду отвечать не только за Федько, но и за всех окружавших его и меня людей. Мне предъявлялись самые жуткие обвинения, что я типичная шпионка и работала на иностранную разведку, что я более жуткий враг, чем Федько. Мне следователь Иванов на 2 м допросе заявил: «Мы вам создадим такие условия, что не увидите и белого света и от вас мы не оставим и мокрого места». Я вам должна прямо сказать, что когда мне заявил следователь на 1 м допросе, что Федько И.Ф. враг, я ему не поверила, так как Федько считала честнейшим коммунистом и у меня были основания не верить следователю… Перед самым моим арестом Федько был откровенен со мной. Он мне рассказал об очной ставке в Кремле, ужасался чудовищной клевете на него со стороны его бывших товарищей. Я знала, что Федько писал письма на имя Сталина, Ворошилова, Ежова о том, что если его считают виноватым, то он требует своего ареста. Я ему… не могла не верить, ему доверяла партия, правительство, он был выдвинут незадолго до ареста в Президиум Верховного Совета СССР. Он со мной делился отдельными моментами из разговоров с Ворошиловым, касающихся лично его. Рассказывал отдельные эпизоды о Ежове и Фриновском, говорил о том, что они к нему относятся плохо. Потом относился недоверчиво к массовым арестам среди командиров Красной Армии, считал это не случайным. Им в последний день перед арестом, а именно 7 июля было отправлено личное письмо на имя Сталина, содержание письма я знала, копия письма им была оставлена перед вызовом в органы НКВД мне. Я письмо спрятала. Он меня просил это письмо в случае чего уничтожить. Я Федько настолько верила, что мне казалось чудовищным, когда мне на следствии говорили, что он враг народа и я упорно ничего о Федько не рассказывала. Мне казалось, что в аресте Федько виноваты не только его бывшие товарищи, но и некоторые работники НКВД. Я не могла поверить, что Федько враг, я таким образом и держалась на следствии, несмотря на все слышанные оскорбления. Из одиночки я была переведена в камеру, в которой находилась Дударева Александра Лаврентьевна, жена Белова И.П. (командарма 1-го ранга, арестованного в январе 1938 года. С Дударевой З.М. Федько была знакома и ранее, в период совместной службы их мужей в СКВО и ЛВО. – Н.Ч.) Она подкупающе была со мной откровенна, она сочувствовала моему горю. Я ей говорила, что я Федько верю, что Федько безусловно будет освобожден, что безусловно он сумеет разоблачить тех людей, которые его арестовали и которые клевещут на честных людей. Да, я потом поделилась с ней многим из того, что Федько мне рассказывал, а потом, когда она узнала, что мой муж враг, она резко изменила ко мне свое отношение и извратила так смысл моих разговоров с ней, давая на меня показания, так что ее показания во многом носили характер сплетни и клеветы. Зачем ей нужно меня представлять следствию врагом, непонятно. Она меня довела до такого состояния, грозя мне, что она меня все равно представит следствию жутким врагом, что я имела, вероятно, неустойчивую нервную систему. Я несколько раз болела психическим заболеванием, последний диагноз был поставлен «шизофрения». Не выдержала всех этих переживаний и безобразной травли со стороны своей сокамерницы Дударевой и решила покончить жизнь самоубийством. Она мне прямо, открыто заявляла, что ей выгодно меня представить врагом и ей выгодно сказать отдельные фразы, хотя многих фраз, о которых она пишет в показаниях, в такой редакции и в таком смысле я, конечно, не могла говорить. Она поступила не честно, не по совести, она, мало. того, что меня постаралась представить врагом, так она постаралась и моих знакомых представить антисоветскими людьми и самые обычные разговоры их представила антисоветскими. Это величайшая подлость, это относится к разряду клеветы…»

Далее З.М. Федько рассказывает, как она, находясь во внутренней тюрьме на Лубянке, после нескольких попыток к самоубийству, была посажена на несколько суток в карцер. На всю жизнь запомнила Зинаида Михайловна эту дату – 28 сентября 1938 года. когда она оказалась в душном и тесном каземате. Ее память запечатлела, как в соседние камеры надзиратели беспрерывно, днем и ночью, приводили и уводили все новых и новых арестованных. Ее охватил ужас потому, что по отдельным репликам надзирателей ей показалось, что соседи – это смертники, люди, ждущие приведения приговора в исполнение. И что ее также ждет такой конец.