1918: Очерки истории русской Гражданской войны - [54]

.

Технически организации эти были обставлены явно неблагополучно. Так, например, военным специалистом правого центра был генерал Цихович, кстати, в 1920 г. уже занимавший пост члена Высшей аттестационной комиссии Красной армии. Генерал Цихович, по свидетельству лично ознакомившегося с его работой в Москве генерала Казановича, «составил обстоятельную записку, в которой с цифрами в руках доказывает полную невозможность переброски японских войск на Волгу»[191]. Почему это было невозможно, конечно, составляет секрет изобретателя.

Не менее безотрадное впечатление производил и Национальный центр, на заседаниях которого «разрабатывался и обсуждался проект будущего устройства России, начиная от центральной власти до организации управления в губерниях и уездах»[192]. Болтовня 1917 г. продолжалась и при большевиках.

С Союзом возрождения России генерал Казанович познакомился через одного из инициаторов его возникновения генерала Болдырева (впоследствии Верховного главнокомандующего в Сибири осенью 1918 г.). Рассказ генерала Казановича об этой группировке производит уже совершенно тягостное впечатление.

На убеждения генералом Казановичем генерала Болдырева признать главенство генералов Алексеева и Деникина и работать вместе для общего дела генерал Болдырев ответил, «что не может этого сделать, так как связан с партией (меньшевиков)… От него я узнал о движении, подготовляющемся на Средней Волге. Из его слов можно было заключить, что там собраны уже значительные силы.

– Видите ли, – сказал он, – у нас войска настоящего еще нет, а намечены начальники и штабы, которые должны принять на себя руководство, когда начнется восстание, но там происходит какая-то ерунда, и нам нужен человек, который объединил бы все это. Если бы вы приняли на себя эту роль? – Услыхав мой отказ, он задал мне неожиданный вопрос – сколько я получаю в месяц? – 1000 рублей. – Мы можем дать гораздо больше, хотите 2000 рублей? – Я ответил, что дело не в вознаграждении, а просто я считаю предприятие несерьезным, как начатое не с того конца: желающие разыгрывать роль начальников и заполнить штабные должности всегда найдутся – гораздо труднее найти бойцов»[193].

Нужно заметить, что разговор этот происходил в конце июня, т. е. месяц спустя после чешского выступления.

Основной вопрос денежной помощи активным силам контрреволюции внутренние группировки России были также бессильны решить, как и их прародитель – Совет на Дону в январе 1918 г. «У московских капиталистов, – пишет генерал Казанович, – я наталкивался на один ответ: у нас самих нет денег».

Хуже всего было, однако, то, что эти немощные группировки, бездействуя сами, мешали и тем, кто действовал.

Связавшись в Москве с французским консульством, генерал Казанович получил от него обещание финансовой поддержки. Но «при дальнейших переговорах с консульством, – пишет он, – я натолкнулся на совершенно неожиданное препятствие. Ф. и К°[194], узнав о моих переговорах, заявили мне, что я не имею право вести самостоятельно эти переговоры, что они сами стараются получить средства от французов и что Добровольческая армия может получит деньги только через посредство их организации»[195].

Конечно, французы посмотрели на дело иначе, предпочитая помочь тем, кто борется с большевиками, прямо без всяких посредников. «Опасаясь, чтобы эти господа, – говорит генерал Казанович, – не испортили мне дела у консула, я немедленно отправился к нему рассказать этот разговор и постарался объяснить, что Франции гораздо выгоднее давать средства непосредственно Добровольческой армии, чем через посредство каких либо политических организаций, так как в последнем случае, несомненно, часть денег пойдет не на армию, а на неизвестные партийные нужды. Консул вполне согласился со мной и обещал мне вести переговоры непосредственно с Добровольческой армией… и предложил мне взять теперь же известную сумму в пределах тех средств, какими он может распоряжаться самостоятельно, т. е. от 500 тыс. до 1 млн. рублей»[196].

Несомненно, несколько односторонние впечатления генерала Казановича в значительной степени подтверждаются отзывами генерала Алексеева обо всех этих группировках и центрах. 9 июля 1918 г. он писал генералу Деникину: «Фактического единения в мыслях, целях, задачах… между центрами не существует. Не меняются только жажда власти, стремление получить в свои руки денежную помощь от союзников и тяготеть над работой и существованием Добровольческой армии»[197].

Единственное исключение представляла созданная Савинковым, внешне лишь связанная с Национальным центром организация «Союз защиты Родины и Свободы». Прибыв в Москву с Дона с потерявшим давно силу удостоверением члена Совета при генерале Алексееве, Савинков со свойственными ему беззастенчивостью и цинизмом использовал его для того, чтобы выдать себя за полномочного помощника Корнилова и Алексеева. Не касаясь, однако, Савинковских приемов, нельзя не признать, что ему все-таки удалось то, чего не могли добиться все центры, вместе взятые; он сформировал боевую офицерскую организацию[198], связался с союзниками, получил от них деньги, по-видимому немалые, и готовил эту организацию для активного выступления против большевиков, что и сделал в июле. Плохо ли или хорошо все это было им организовано, имели ли смысл эти выступления в том виде, как они были им задуманы и выполнены, – вопрос другой. Важно то, что Савинков все-таки был единственным активным работником в Центральной России летом 1918 г.