1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции - [98]

Также, по мнению жалобщиков, Макарий вообще превратил древний исторический монастырь чуть ли не в бордель! К примеру, вопреки обычаям, в обители ввели «общее церковное пение», на котором в качестве певиц выступал исключительно местный дамский пролетариат: фабричные работницы, портнихи, белошвейки и прачки. «Певицы держат себя в храме весьма непринужденно, – говорилось в жалобе. – Среди них находятся такие женщины, которые не только говорят, что на деньги монахов можно наряжаться, но и требуют от иеромонахов на содержание. Устраиваемые архимандритом Макарием в Никольском храме развлечения-спевки и туманные картины с чтениями часто сопровождаются перебранками, криком, шумом, смехом, свистом, писком и визгом женщин и девиц, бросанием на пол жевательной бумаги, окурков от папирос и т. п.».

Еще рассказывалось о многочисленных фактах хулиганства и чуть ли не курения наркотических веществ в монастыре. Так, 19 января в дьякона Иакова был брошен камень, 24-го числа в храме была открыта стрельба из револьверов для устрашения безобразничавших мальчишек, а 30-го весь пол был усыпан нюхательным табаком и чемеркою. Так называли смесь, сделанную из чемерицы – травы, содержащей алкалоиды. В начале XX века ее использовали как лекарственное средство и нередко как легкий наркотик.

Однако сам Макарий после разоблачительных публикаций не собирался так просто сдаваться. Напротив, узнав о «письме 66-ти», 13 марта он выступил с проповедью, больше похожей на речь, во время которой отверг все обвинения и назвал его авторов хулиганами, развратчиками, утопившими свою душу… в керосине. Газета «Русское слово» напечатала ее стенограмму:

«Настоящее собрание необычайно велико. Очевидно, что мои враги подослали сегодня „скандалистов“, чтобы сорвать наши беседы… Но я уверен, что постоянные наши посетители своим поведением не дадут материала для кляуз. Насильно я никогда сюда не звал, правда?

– Правда, батюшка, – отвечают четыре голоса из „союзников“.

– За всех я отвечать не могу, – жестикулируя, кричит Макарий, – поэтому каждый должен оберегать себя своими силами.

– Согласны. Готовы, – отвечают „вождю“ те же „союзники“…

Потом Макарий разразился целым потоком бесцеремонных выражений по адресу 66-ти, подписавших прошение в синод.

– Хулиганы, развратчики мысли, чувства, потерявшие стыд и совесть, а некоторые, утопившие свою душу в керосине, решили сместить меня. При помощи жидовских газет открыли всероссийскую травлю на меня, мало того, после прошения они три дня и три ночи по телефону не давали мне покою. Подкупленный ими жид написал прошение, где благочестивые слушательницы названы пьяницами, девками».

В итоге церковь по личной просьбе Николая II, который лично знал Макария и хорошо к нему относился, скандал замяла, а в 1914 году он был назначен епископом Балахнинским и викарием Нижегородской епархии. В Нижний Новгород он прибыл в июле, поселившись в Печерском монастыре[39]. Но осадок, причем большой, у народа от всех этих историй конечно же остался! Раз уж в Синоде хлыстовцев поддерживают, иеромонахами язычники и колдуны служат, а в монастырях такая разнузданность пошла, то чем мы, простые православные люди, хуже?!

Церковные скандалы периодически происходили и в последующие годы. Регулярно выходили и ироничные материалы о деятельности священнослужителей. Так, в декабре 1912 года в прессе появились сведения о том, что некий священник отслужил панихиду по, царство ему небесное, Льву Николаевичу Толстому, скончавшемуся двумя годами ранее. Интрига состояла в том, что известный писатель незадолго до смерти был отлучен от церкви, объявлен еретиком и к тому же был похоронен не как положено, на кладбище, а фактически в лесу. Известие сие вызвало в обществе неоднозначную реакцию. «Нужно отыскать этого священника и наказать его!» – писала реакционная газета «Земщина». «Как православный, он не должен был служить на могиле отлученного, а во-вторых, против этого был и сам Толстой», – писало прогрессивное «Русское слово». Там же приводились и слова самого священника: «Теперь Лев Николаевич не еретик, я отпустил ему грехи».

Ну а в Москве накануне Рождества Христова хоронили скоропостижно скончавшегося товарища председателя окружного суда Чуевского. Между тем приглашенный на панихиду священник отказался отпевать усопшего на том основании, что тот в гробу «слишком хорошо выглядел» и тем самым производил впечатление живого. После долгих препирательств близким покойного ничего не оставалось, как срочно вызвать на похороны бригаду врачей, которые, внимательно осмотрев Чуевского, вторично официально подтвердили, что товарищ председателя действительно мертв…

Впрочем, случались курьезные случаи и в других религиях. Так, в Одессе в начале 1911 года возникло так называемое Общество евреев, молящихся за царя и правительство. Как оказалось, некий Моисей Кенис во время еврейских праздников устраивал у себя в школе собрания в целях извлечения дохода. Чем наносил ущерб соседней синагоге. Но духовный совет запретил Кенису продолжать эту конкуренцию. Тогда предприимчивый господин повесил на школе вывеску «Синагога молящихся за царя». В ответ мировой суд постановил, что нельзя считать молитвы за царя специфической особенностью его молельни, и оштрафовал Кениса на 16 рублей. Но тот все-таки нашел выход, попросту зарегистрировав в Министерстве внутренних дел Общество евреев, молящихся за царя и правительство. А «общество» – это вам не синагога!