1917–1920. Огненные годы Русского Севера - [58]
На заседании правительства 23 июля 1919 г. первым выступил командующий войсками генерал Марушевский. Он говорил о тяжелом положении в области в результате восстаний в армии и предполагаемого ухода союзников. Поэтому он считал «реконструкцию власти по постановлению Правительства от 12 июля сейчас нецелесообразной». Игнатьев также говорил о необходимости сохранения правительства, реконструкции кабинета и «созыве Земского и городского совещания». Миллер опять продемонстрировал прекрасные демагогические качества, заявив, что не будет касаться вопроса реконструкции власти, «так как этот вопрос касается его лично»[312]. Позицию правых кругов четко выразил Городецкий: не принимать никаких новых решений о реконструкции правительства, пока не будет «ответа из Омска <…>. Созыв земского и городского совещания считать нецелесообразным, т. к. состав его состоит из элементов, не настроенных государственно, и это может повлечь ни к укреплению власти, а к развитию большевизма». Федоров занял промежуточную позицию: пересмотр постановления от 12 июля не нужен и неправилен, ввиду признания Всероссийского Правительства». Но он выступал за созыв Земско-городского совещания, т. к. оно «ни теперешней власти, ни вновь создающейся повредить не может, а впечатление среди населения, несомненно, произведет благоприятное»[313]. Правительство большинством голосов приняло решение: не пересматривать вопрос о реконструкции власти до получения ответа из Омска, но «на 10 августа с. г. созвать Земское и Городское Совещание Северной Области»[314]. Но 2 августа ВПСО отменило свое решение о самороспуске, в связи с дальнейшим ухудшением положения на фронте. Правительство решило показать, что оно прислушивается к мнению общественности. После ряда консультаций 10 августа было опубликовано обращение «К населению области»: «До тех пор, пока население области готово отдать все свои силы», оно будет продолжать бороться с большевиками, несмотря на скорый уход союзных войск, поэтому у населения должна быть «полная осведомленность о действиях правительства и принимаемых им решений». Правительство заявило также о намерении изменить свой состав и ввести в него «элементы общественности в лице представителей городского и земского самоуправления»[315]. Из его состава были выведены наиболее одиозные представители правого лагеря – Городецкий и Мефодиев. Также были удалены самый левый член ВПСО Игнатьев и генерал Марушевский, формально – в связи с упразднением его должности, фактически – из-за желания Миллера единолично командовать вооруженными силами СО.
12 августа ВПСО созвало Земско-городское совещание. Накануне его открытия Архангельская городская дума, уездная и губернская земские управы опубликовали совместное обращение к населению и правительству с призывом укреплять единство и сделать все для защиты области и усиления армии. Цель совещания – «связать народ и власть узами доверия и понимания». Воззвание напоминало, что из-за ухода союзников область переживает тяжелые времена, и призывало всех граждан «внести в армию веру, что мы помним о ней, надо дать армии стойких и честных бойцов»[316].
Представителей на совещание прислали все уезды Архангельской губернии и Повенецкий уезд Олонецкой губернии. Его председателем был избран глава губернской земледельческой управы, лидер левого крыла ПСР в губернии П. П. Скоморохов. Выступая, он призвал собравшихся «в настоящий грозный час <…> подумать о надвигающейся грозе на Северную область». Оратор говорил, что одной из причин падения боевого духа в армии является «государственный уклад, в котором до сего времени находилась Северная область». Он призвал армию и население к продолжению борьбы: «…начатая борьба неуклонно продолжается за общероссийские интересы, а не за узкие личные или партийные»[317]. Речь Зубова была довольно бесцветной и вызвала надежду в левых кругах на возможность капитуляции власти.
Миллер обрисовал собравшимся тяжелое положение области: «С уходом союзных войск наши силы могут ослабеть и уменьшиться. <…> Дух и настроение наших войск <…> оказались не теми, на какие мы рассчитывали. Вам известно о той катастрофе, что благодаря злоумышленникам разыгралась на Онеге (восстание, см. ниже. – Л. П.)… Такие же заговоры были своевременно открыты в других полках, но были своевременно ликвидированы. Среди наших войск ведется усиленная работа большевистских агентов по разложению нашей молодой армии». Генерал с тревогой говорил о настроениях в тылу: «За истекший год отношение тыла <…> было более чем инертным. Я должен разделить тыл на деревню и город. В течение года в городе царило полное равнодушие и отсутствие подъема. В деревне сначала мы видели подъем, обеспеченный на чувстве отстоять свое добро. Население многих местностей образовало партизанские отряды и стойко боролось с врагом, но постепенно этот подъем начинает падать ввиду мобилизации, выпавшей на долю деревни в более широких размерах, чем в городе, и полного непонимания большинством тяжести положения»[318].
В целом правительство не обманулось в своих ожиданиях. Лидер левого крыла местных эсеров Скоморохов заявил: «…начатая война должна продолжаться даже в том случае, если союзные войска оставят нас. <…> Русской армией были показаны примеры, свидетельствующие, что она сражается не за страх, а за совесть. Русская армия показала редкие примеры доблести, и, когда гроза висит над Северной областью, мы должны умножить свою энергию и дать новые свежие силы на поддержку этой армии <…> начатую борьбу с большевиками мы решили продолжать до последнего момента»
