1917–1920. Огненные годы Русского Севера - [29]

Напряженную борьбу между социалистическим правительством, с одной стороны, и буржуазно-офицерскими кругами – с другой, часто вызывали вопросы, казавшиеся чисто символическими, но которым придавалось колоссальное значение. Таким стал вопрос о флаге. Он обсуждался на заседании ВУСО 4 августа. Этому заседанию предшествовали драматические события. Утром 3 августа перед началом собрания Совета профессиональных союзов Ф. И. Наволочный приказал повесить на здании Совета красный флаг. Но через несколько минут на заседание ворвался инженер Дербизо с револьвером в руках и потребовал снять флаг и вывесить вместо него национальное русское трехцветное знамя. ВУСО приняло решение: «Признать, что, хотя обязательным и официальным флагом для власти Северной области является сочетание двух флагов – национального и красного, – тем не менее это не налагает каких-либо обязанностей на граждан о вывешивании именно и только этого флага. Граждане вольны вывешивать любые флаги, любых цветов и комбинаций цветов, кроме флагов вражеских государств»[134]. Вопрос о флаге являлся яблоком раздора в тех областях России, где к власти пришли умеренные социалисты. Но если Комуч постановил, что должен был быть только красный флаг, «красная тряпка», как называли его офицеры, руководившие армией Комуча[135], то ВУСО пыталось найти компромисс. Но как это часто было в истории Гражданской войны, компромисс никого не устраивал. Против красного флага решительно выступили офицерские круги и союзное командование. Вскоре после решения ВУСО о двух флагах приказом генерала Пуля было запрещено вывешивание красного флага. Этому приказу предшествовал конфликт между Чаплиным и Чайковским. Чаплин вспоминал: «Ряд первых же распоряжений правительства <…> нисколько не отличался по духу от декретов большевиков, объявление красного флага национальным, акт, который был аннулирован после крупного столкновения со мной Чайковского, – все это создавало крайне тяжелую обстановку для работы»[136]. ВУСО не удалось добиться поддержки рабочих во многом из-за политики союзного командования, не прислушивавшегося к пожеланиям правительства. Уже 6 августа на заседании ВУСО «Лихач, докладывая по Отделу Труда, указал на произвольные аресты рабочих, выселение профессиональных союзов, расчет членов фабрично-заводских комитетов, а равно на закрытие Временной Городской Управой популярной в массах примирительной камеры, как на факты, создающие тревожную атмосферу в рабочих кругах, констатировав нежелательность и вред подобных настроений для новой власти…»[137]

В первые дни после переворота были арестованы, согласно официальным данным, 386 человек, в том числе руководители Совета профессиональных союзов – Н. В. Левачев и А. П. Диатолович, девять профсоюзных активистов Союза транспортных рабочих и др. Хотя после активного вмешательства ВУСО некоторые из арестованных, в том числе Левачев и Диаталович, были освобождены, аресты продолжались. Особенно рьяно занималась арестами союзная контрразведка. 23 августа на заседании ВУСО Лихач, сообщая об аресте 16 рабочих по распоряжению англичан, сказал: «…при условиях продолжения подобных арестов Верховное Управление не сможет рассчитывать на желательное настроение рабочих кругов»[138]. Чайковский обратился к генералу Пулю с призывом освободить рабочих, но аресты продолжались.

Неопределенность положения, фактическое двоевластие ВУСО и союзного командования в сочетании с сильными большевистскими симпатиями рабочих приводили к росту антиправительственных настроений в пролетарской среде. Несмотря на существование левого правительства, поддержанного местными эсерами и меньшевиками, оппозиционное настроение рабочих стало проявляться уже с первых дней существования новой власти. 3 августа на собрании совета профсоюзов были внесены две резолюции по вопросу «Об отношении к власти». Их авторы Гальперин и М. И. Бечин были членами РСДРП(м). Резолюция Гальперина говорила о необходимости «оказать полную поддержку перевороту, совершенному во имя торжества народовластия» и призывала «рабочих к сплочению вокруг своих классовых организаций в целях борьбы за направление политики власти в интересах рабочего класса»[139]. Если эту резолюцию можно считать условно поддерживающей ВУСО, то вторая резолюция была направлена против правительства: «Совет профессиональных союзов заявляет, что он твердо будет стоять исключительно на классовой точке пролетариата до того момента, пока власть не будет исключительно социалистической»[140]. Так как у власти стояло социалистическое правительство, то эту резолюцию можно расценивать однозначно, как требование установления власти большевиков.

Дав рабочим щедрые финансовые обещания, заключив выгодные для них договоры, ВУСО не продумало способов их осуществления. 8 октября 1918 г. начальник Управления портов и торгового мореплавания инженер П. Г. Минейко с тревогой докладывал «о недовольстве и волнениях среди рабочих в связи с задержкой выдачи заработной платы за сентябрь и неполучением продовольственного пайка»[141]. Правительство решило немедленно накормить рабочих. Для этого «в срочном порядке войти в переговоры с союзными властями по вопросу о пайке рабочим»